Служащие ушли прочь. Родственники кремированного без единого слова повернулись и пошли к своему «таракану», музыка продолжала тихо играть.
Уильям Лэнтри приблизился к прозрачным дверям и загляделся сквозь их прозрачные стены на бушующее огромное сердце Крематория. Пламя ровно и неумолчно пульсировало, не давая и намёка на какие бы то ни было перебои и остановки, из недр земли будто лилась к небу ровная и могучая золотая река огня. И всё, что ни попадало в эту реку, неотвратимо сгорало и уносилось вверх, исчезая высоко над землёй.
Рядом с Лэнтри остановился человек.
— Чем могу быть вам полезен, сэр?
— Что? — резко повернулся к нему Лэнтри. — Что вы сказали?
— Могу ли я чем-нибудь быть полезен вам, сэр?
— Я… это… то есть… Лэнтри кинул быстрый взгляд на вход и на аппарель — никого не видно. — Видите ли, я здесь никогда ещё не бывал, вот интересуюсь.
— Никогда не бывали, сэр? — Служитель явно был озадачен.
Лэнтри сразу сообразил, что сморозил глупость. Но что сказано, то сказано, обратно не вернёшь.
— Я хочу сказать, — попытался он исправить положение, — всерьёз, по-настоящему не бывал. Знаете, в детском возрасте частенько воспринимаешь всё не так, понарошку. И вот сегодня вечером я неожиданно вдруг понял, что не знаю Крематорий по-настоящему, как полагается знать каждому человеку.
Служащий вежливо улыбнулся:
— Ну да, разве кто-нибудь из нас может поручиться за то, что знает всё досконально. Я буду рад показать вам, как он функционирует.
— Ну что вы. Не стоит беспокоиться. Это… это замечательное место, как мне кажется.
— О да, — засиял от гордости за своего монстра служитель. — Самое лучшее на Земле — я в этом уверен.
— Я… — Лэнтри чувствовал, что придётся продолжать этот фарс. — Видите ли, у меня не так уж много было родственников, точнее, их не было вовсе, начиная с раннего детства. И соответственно не было удобного случая посетить Крематорий уже много лет подряд.
— Понятно. — Но лицо служителя свидетельствовало об обратном: что-то явно недопонял в объяснении Лэнтри.
Господи, да что же я такого сказал, недоумевал тот. Ну что здесь такого? Ну не был человек в Крематории много лет, так что же? Нет, надо быть осторожней, следить за своими словами. Иначе возьмут и кинут в эту огненную ловушку. Да что это с парнем произошло? Он вроде как присматривается ко мне, изучает.
— Скажите, — обратился к нему служитель, — а вы случайно не из тех ли будете, что совсем недавно возвратились с Марса?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Да так, ничего. — Служитель собирался уже отойти от него. — Если вам понадобится что-нибудь узнать, вы спрашивайте, не стесняйтесь. Я вам всё покажу и расскажу.
— Только один вопрос, можно? — спросил Лэнтри.
— Разумеется. Что вы желали узнать?
— Вот что.
Лэнтри оглушил его сильным ударом по шее, поперёк горла.
Он ведь не зря так пристально наблюдал за действиями служащего, управлявшего стеклянными дверьми. И теперь, с обмякшим у него на руках телом этого слишком наблюдательного энтузиаста, Лэнтри дотронулся до кнопки, открывавшей внешние прозрачные двери, услышал, как громче заиграла музыка, и положил тело в стеклянный жёлоб. Потом вышел и увидел, как распахнулись внутренние дверцы печи. Тело служащего скользнуло в огненную реку. Музыка заиграла тише.
— Отлично, Лэнтри, молодцом, — похвалил он себя.
Не прошло и секунды, как в помещение заглянул другой служитель. Лэнтри даже не успел стереть со своего лица выражения самодовольства и возбуждения, которыми был охвачен. Служитель растерянно огляделся, словно ожидал увидеть кого-то ещё кроме Лэнтри. Затем подошёл к нему.
— Чем могу быть-полезен вам, сэр?
— Да нет, я просто так смотрю, — ответил Лэнтри.
— Довольно поздно для визита, — заметил служитель.
— Не мог заснуть.
Ещё один неправильный ответ. Оказывается, в этом чёртовом мире все по ночам обязаны спать. Ни у кого не может быть бессонницы. А если такое с вами вдруг случится, вы просто-напросто включаете аппарат с гипнотическим излучателем — и готово: через шестьдесят секунд, секунда в секунду, вы уже храпите во всю носоглотку. Ох, он определённо был человеком, способным только на неправильные ответы. Сначала он попал впросак, заявив, что никогда раньше не бывал в Крематории, а ведь ему было давно известно, что дети, начиная с четырёхлетнего возраста, ежегодно ходят сюда на экскурсии, — чтобы привить им правильные мысли о чистой смерти в огне и приучить к самому Крематорию. Смерть в их понимании должна непременно ассоциироваться с ярким огнём, смерть — это тепло и солнце, а не какая-то тёмная непонятная штука. Для образования подрастающего поколения совершенно непреложный фактор. И он, безмозглый бледнолицый идиот, взял и сразу купился, выболтал при первой же предоставившейся возможности о своём невежестве.