У нее дрогнул голос. Однажды Баст сказала мне, что кошки не отличаются смелостью. Но как тогда назвать добровольное возвращение в тюрьму, где она провела не одну тысячу лет?
– Вас я беззащитными не оставлю, – пообещала Баст. – У меня есть… друг. К завтрашнему утру он прибудет сюда из Дуата. Я попросила его охранять вас.
– Друг? – переспросила я.
– Ну, что-то в этом роде, – заерзала на стуле богиня кошек.
Не скажу, чтобы эта новость меня обрадовала.
Я посмотрела на свой наряд, и во рту стало кисло. Нам с Картером предстояло серьезнейшее дело. Скорее всего, живыми мы не вернемся. Еще одна ответственность, навалившаяся на мои плечи. Еще одно бессмысленное требование пожертвовать собой ради всеобщего блага. С днем рождения, Сейди.
Хуфу смачно рыгнул и отодвинул пустую тарелку. Потом оскалил свои перепачканные «Джелло» зубы. Наверное, это означало: «Ну вот, наконец-то я сыт. Хорошо позавтракал!»
– Пойду собираться, – сказал Картер. – Через час можем выходить.
– Нет! – вырвалось у меня.
Не знаю, кто из нас больше удивился: я сама или мой братец.
– Почему нет? – спросил ошарашенный Картер.
– Потому что сегодня у меня день рождения, – выпалила я, словно глупая и капризная семилетняя девчонка.
Однако в том момент мне было все равно.
Наши ученики смущенно переглядывались. Несколько человек поздравили меня и произнесли традиционные пожелания. Хуфу протянул мне пустую тарелку со следами «Джелло». Надо понимать, в качестве подарка. Феликс без всякого воодушевления затянул «С днем рожденья тебя», но его никто не поддержал, и мальчишка умолк.
– Друг Баст появится только завтра, – продолжила я гнуть свою линию. – Амос говорил, что Дежарден без тщательной подготовки сюда не сунется. Я уже столько времени собиралась съездить в этот чертов Лондон. Даже если через четыре дня наступит конец света, могу я хоть день рождения провести в свое удовольствие?
Наши ученики молча смотрели на меня. Я вела себя, как эгоистка? Ну и пусть! Безответственно? Может быть. Думаю, в ваших головах уже вертится вопрос: зачем мне понадобилось проявлять ослиное упрямство?
Быть может, вам не понравится мой ответ, но я не люблю, когда меня контролируют. Картер и так постоянно диктует мне, что и как мы будем делать. Но обычно он не управляет каждым моим шагом. Похоже, пока я мылась и собиралась, Картер, Амос и Баст все между собой обговорили и выработали стратегию. Приняли решение за моей спиной и даже не подумали поинтересоваться моим мнением. Ну и денек! Баст собралась в тартарары Дуата, откуда вполне может не вернуться. Нам с Картером нужно отправляться на поиски второй части свитка, и впереди маячит перспектива снова превратиться в живой факел… если не в головешку.
Нет уж, увольте. Не надо меня ни в чем убеждать. Коли мне суждено умереть, пусть смерть подождет до завтрашнего утра.
Я искоса посмотрела на Картера. Как и ожидала, он был удивлен и раздражен одновременно. Обычно мы стараемся не цапаться при учениках. Но сейчас чувствовалось: у него лопается терпение. Картер всегда упрекал меня в безрассудстве. И наверняка он злился за вчерашний вечер. И за то, что я схватила свиток, и за все остальное. В общем-то, Жас тоже пострадала по моей вине. Не удивлюсь, если Картер вспоминал блаженные времена, когда видел свою взбалмошную сестру всего два раза в год.
Я приготовилась к поединку в несколько раундов. Но помешал Амос.
– Сейди, появляться в Лондоне опасно, – начал он и тут же поднял руку, чтобы пресечь мои возражения. – Но раз тебе так хочется туда отправиться…
Здесь мой дядя сделал драматическую паузу, будто ему не нравилось то, что он должен мне сказать.
– …ты хотя бы обещай быть осторожной. Сомневаюсь, чтобы Владимир Меншиков успел слишком быстро подготовиться к атаке на наш дом. С тобой ничего не случится, если ты не будешь применять магию. Словом, старайся не привлекать к себе внимания наших противников.
– Амос! – недовольно воскликнул Картер.
Дядя довольно сурово посмотрел на него, и братец осекся.
– Пока Сейди будет в Лондоне, мы займемся планированием вашего похода. Завтра утром вы отправитесь в путь. А я продолжу занятия с вашими учениками и возьму на себя оборону дома.
По глазам Амоса читалось: он не хотел, чтобы я ехала в Лондон. Мое желание было глупым, опасным и безрассудным. Словом, типично моим. Но я ощущала, что дядя понимает меня и мое положение. Сейчас мне было почти так же худо, как ему накануне Рождества. Тогда Сет вселился в тело Амоса и пытался помыкать его разумом. Потом Амос впал в депрессию, и для исцеления ему пришлось отправиться в Первый ном. Он чувствовал себя виноватым, оставляя нас одних. Но только так возникал шанс сохранить рассудок. Думаю, он лучше, чем кто-нибудь, представлял, каково это, когда нужно куда-то ехать. Если бы мы с Картером отправились сегодня, без всякой передышки, я бы просто взорвалась.