Мне и без магии было понятно, что Сейди влюбилась в Уолта и ревнует его к Жас. Правда, моя сестрица в этом не признавалась, поскольку несколько месяцев сохла по другому парню. Но тот – египетский бог, и к нему просто так в гости не отправишься. Однако втрескалась она в этого бога – будь здоров.
[Договорились, Сейди. Я не буду об этом. А ты, между прочим, сказанного не отрицаешь!]
Наше появление оборвало их разговор. Уолт выпустил руки Жас и отошел. Сейди так и стреляла глазами то на него, то на нее, пытаясь понять, о чем они тут толковали.
– Окно готово, – неуклюже прокашлявшись, сообщил Уолт.
– Превосходно, – ответила Сейди и повернулась к Жас. – Прости за любопытство, но что вы тут собирались понять?
Жас беззвучно шевелила ртом, как рыба, выброшенная на берег.
– Мы говорили о «Книге Ра», – пришел ей на помощь Уолт. – Жас очень хочется ее прочесть.
– Да, – подхватила Жас. – Мы говорили о «Книге Ра».
Похоже, наши ребятишки дружно врали, но это уже не мое дело. Нравятся они друг другу – и на здоровье.
– Понятно, – сказал я, не давая Сейди времени потребовать у ребят более вразумительного объяснения. – Тогда начинаем наши забавы.
Окно легко распахнулось. Никаких магических вспышек. Никакого воя сирен. Я с облегчением вздохнул и спрыгнул внутрь, в царство египетских древностей. Может, нам все-таки удастся протащить статую через это окно?
Египетские древности сразу вызвали у меня множество самых разных воспоминаний. Вплоть до середины декабря прошлого года мы с отцом несколько лет путешествовали по всему миру. Он посещал музеи и читал лекции о Древнем Египте. Я сравнительно недавно узнал, что он – маг. А незадолго до Рождества отец, сам того не желая, выпустил на свободу нескольких египетских богов, и наша с Сейди жизнь сильно осложнилась.
Сейчас я смотрел на экспонаты египетской коллекции и чувствовал свою принадлежность к этому странному, таинственному миру. Когда мы проходили мимо статуи Гора, я невольно вздрогнул. Не далее как в минувшее Рождество бог с головой сокола жил в моем теле. Саркофаг сразу же заставил вспомнить злого бога Сета, заточившего нашего отца в золотой саркофаг (это случилось в Британском музее). Повсюду встречались изображения синекожего Осириса – бога мертвых. Я снова подумал об отце, пожертвовавшем собой, чтобы стать новым хозяином Осириса. Пока мы, крадучись, шли по коридору Бруклинского музея, в магических глубинах Дуата мой отец правил Нижним миром. Даже не передать, какие странные чувства возникали, когда я смотрел на изображения Осириса, которым было не менее пяти тысяч лет, и одновременно думал: «А ведь он мой отец».
Все артефакты казались чем-то вроде семейных реликвий. Жезл на крышке саркофага был похож на жезл Сейди. Чудовищ с телом леопарда и длинными змеиными шеями я несколько месяцев назад видел собственными глазами. Они вломились в наш бруклинский дом. И демонов, запечатленных на странице «Книги мертвых», мы тоже видели живьем. На полках стеклянных витрин дремали многочисленные шабти – магические фигурки, умеющие служить своим хозяевам. В зависимости от назначения шабти могут быть совсем простыми. Но бывают и такие, которых не отличишь от настоящих людей. В конце прошлого года я встретил девочку по имени Зия Рашид и… словом, влюбился в нее. Я думал, она настоящая, а это была шабти.
Первый раз в жизни влюбиться – штука непростая. Но когда девчонка, которая тебе нравится, у тебя на глазах покрывается трещинами и рассыпается в пыль… тогда начинаешь понимать, что выражение «разбить сердце» – не просто красивая фраза.
Мы прошли первый зал, на потолке которого была фреска с изображением египетского зодиака. Из центрального зала сюда долетала музыка и смех гостей.
Во втором зале мы задержались перед каменным фризом величиной с гаражную дверь. Резец неведомого скульптора изобразил чудовище, топчущее людей.
– Это и есть грифон? – спросила Жас.
– Египетская версия, – ответил я.
У чудовища было львиное туловище и голова сокола, однако крылья отличались от традиционных. Я говорю про изображения грифонов в других культурах. Там почти везде вы увидите птичьи крылья. У этого же крылья больше напоминали опрокинутые стальные кисти. Вдобавок они росли прямо из хребта. Должно быть, такой грифон летал наподобие гигантской бабочки. На фризе сохранились красные и золотые пятнышки – следы изначальной росписи, украшавшей спину грифона. Но и без красок грифон выглядел до жути живым. Мне показалось, что бусины его глаз следят за мной.