Примерно на полпути деревья стали расплываться перед моим глазами. Я поняла, что слезы мешают мне видеть дорогу и решительно смахнула их тыльной стороной ладони.
Я нашла главное здание и рванула на себя двери. По моим ногам ползла боль, а легкие горели, пока я продолжала бежать. Я всасывала в себя воздух, как пылесос, к тому времени, когда достигла спальни Мастера Лонгвея.
— Мастер Лонгвей, быстрее, идемте! — закричала я, в моем голосе все еще звучал очевидный страх.
— Елена, почему ты вся мокрая? — спросил он. Его руки крепко сжались на чайнике, который он держал.
У меня по лицу потекли слезы, пока я пыталась обрести контроль над дыханием.
— Пожалуйста, нет времени объяснять, просто пойдемте со мной.
Я взглянула на него с голосом полным паники и глазами, умоляющими не задавать вопросов. Осознавая всю срочность, он позвонил Констанс и по телефону попросил встретить нас внизу у главного входа. Я показывала путь, когда мы бежали вниз по лестнице обратно к озеру и встретили Констанс рядом с входом и врачебной сумкой в руках.
— Елена, на озеро запрещено ходить ночью! — выкрикнул мастер Лонгвей, поняв, в какую сторону мы двигаемся.
— Простите, сэр. Бекки сказала… — я не смогла закончить предложение поскольку горло перехватило от эмоций.
Слезы потекли по лицу ручьями, я так боялась, что уже может быть слишком поздно.
— Бекки знает правила, ей следовало быть осмотрительнее. Что произошло? — спросил он. Я не могла говорить.
— Елена, нам нужно знать, что случилось, — попыталась разговорить меня Констанс.
Я видела, что она была также обеспокоена.
— Молния! — удалось выкрикнуть мне.
В тот момент, когда слова сорвались у меня с губ, Мастер Лонгвей и Констанс ускорились, оставив меня далеко позади.
Когда я, наконец, достигла озера, то услышала, как Мастер Лонгвей кого-то отчитывает.
— Бекки, как можно быть такой безответственной! — сказал он. Ее имя тут же приободрило меня.
Я увидела Бекки. Там, где оставила ее, лежащей на земле с тысячами электрических разрядов, пробегающих по ее телу, теперь она стояла лицом к лицу с Мастером Лонгвеем.
— Идите отсюда! — крикнул Мастер Лонгвей, выглядящий выведенным из себя.
Я не могла отвести от нее взгляд. Она выглядела хорошо, не считая волос. Они стояли дыбом и торчали во все стороны. В воздухе витал запах подпаленных волос, а от кончиков до корней прядей пробегало электричество, вспыхивая искрами время от времени. Ее лицо казалось окаменевшим, а большие голубые глаза навсегда изменились из-за ужаса этой ночи.
— Что случилось, Люциан? — спросила я, когда, наконец, снова смогла говорить.
— Я не знаю. В один момент она лежала на земле, а в следующий — уже стояла, встряхнувшись, будто ничего не произошло, — сказал Люциан, быстро и запинаясь. Его голос надломился на последних словах.
— Ты в порядке? — я видела, насколько потрясен он был этим событием.
Он был бледен и выглядел так, будто собирался упасть в обморок.
— Да, я просто пытаюсь выяснить, что ч… — он хотел ругнуться, но проглотил слова.
Нам всем приказали вернуться в замок и сопроводили прямо в офис Мастера Лонгвея.
— Мастер, я должна исследовать Бекки, — сказала Констанс, когда уводила ее. Бекки начала возражать, но Констанс что-то прошипела ей на ухо, это заставило ее замолчать.
Люциан, Дин, Сэмми и я вошли в офис Мастера Лонгвея, и то, как он посмотрела на нас, было хуже, чем выговор.
— Что произошло? — резко спросил он.
— Мастер Лонгвей, в нее попала молнией, и она упала. Не знаю, как она может быть жива. Через нее пробежало такое большое напряжение, по факту, ее среди нас быть уже не должно, — Люциан говорил быстро; должно быть, так он делал каждый раз, когда волновался.
— Люциан, как вы могли отправиться ночью на озеро? Ты знаешь об этом лучше всех. Что угодно могло произойти…
— Это не совсем его вина, все мы были там, — сказала я.
Мастер Лонгвей поднял бровь, а затем повернулся, глядя на меня. Один взгляд заставил меня пожалеть, что я оказалась в Пейе.
— Я не знаю, как там по другую сторону стены, юная леди, но здесь у нас есть правила. Вы рискуете своей жизнью и жизнью своих друзей, когда не соблюдаете их. Мы же не перебиваем, когда старшие говорят.
Моя нижняя губа начала дрожать. Папа всегда говорил мне разделять вину, если я тоже была виновата. Я не проявляла неуважение и начала злиться, что он намекнул на это.
— Я должен подумать, какое наказание устроить вам четверым. Вы можете радоваться, что Бекки все еще жива. Идите. Если я когда-нибудь снова поймаю вас на полуночном купании, обещаю, ни один из вас не увидит света дневного, пока не получит высшее образование! — проревел он, позволяя нам убраться восвояси.
Мои колени все еще дрожали, когда я спускалась по лестнице, и пару раз мне пришлось схватиться за перила, чтобы удержаться на ногах.
— Все будет хорошо, Елена, — успокаивающе сказал Люциан, растирая мои руки, чтобы попытаться возобновить кровоток, который застыл во мне.
Я просто кивнула, очень стараясь не плакать.
— Папа меня прибьет, — сказал Дин, шагая рядом с Сэмми.
— Давай просто надеяться, что это было предупреждение, — Люциан сделал глубокий вдох, явно все еще потрясенный.
Я заметила, что Сэмми ничего не сказала о своем отце. Он, вероятно, рассмеялся бы над этим, с учетом того, что он постоянно разбирался с дерьмом Блейка. Ее наказание, вероятно, было легким ветерком. Она на самом деле выглядела обеспокоенно, когда мы подходили ближе и ближе к нашей комнате.
Папа бы тоже на меня рассердился. Мне было жаль, что его здесь не было, и он не кричал на меня.
— Эй, ты в порядке? — спросил Люциан, когда мы собирались подняться на лестницу, ведущую в общежитие для девочек.
Я покачала головой, не зная, в порядке ли я, и он притянул меня ближе.
Мне были приятны его прикосновения, но, так или иначе, это не уменьшило мой гнев.
— Все будет хорошо, обещаю. До завтра.
Я быстро поцеловала его в губы и побежала вверх по лестнице.
— Доброй ночи, парни, — сказала Сэмми, и я услышала их слабое ворчание в знак благодарности.
Мы вернулись в нашу комнату и упали на постели. Я чувствовала себя так, словно могу разорвать подушку на бессчетное количество кусочков. Я была в полном раздрае. Одна часть меня была в такой ярости, а другая очень сильно беспокоилась о Бекки. Я не знала, как с этим справиться. Как могло получиться, что молния попала в человека, а он все еще остался жив?
— Все хорошо, Елена, — сказала Сэмми, подходя к кровати и пытаясь меня успокоить. — Бекки в порядке.
Я просто легла головой на колени Сэмми и всхлипнула.
— Бекки могла умереть сегодня, и что тогда?
Сэмми мягко похлопала меня по спине.
— Все будет хорошо, вот увидишь.
Мы обе подпрыгнули, когда Бекки открыла дверь. Ее волосы продолжали торчать во все стороны. Я просто хотела ее обнять.
— Держитесь подальше, — приказала она. Ее глаза были огромными, а руки она держала перед собой, будто изображала мима, заключенного в стеклянной коробке.
— Как такое возможно? — выкрикнула я, не сильно уверенная в том, на что или на кого я злилась.
— Ты в порядке? — Сэмми нахмурилась на меня и снова взглянула мягким взглядом на Бекки.
— В порядке, я взошла! — сказала она.
— Ты сделала что? — я все еще кричала. Что со мной не так?
— Я взошла, — она не могла сдержать слез. Они полились из ее глаз.
Сэмми подошла ближе и протянула руку, чтобы прикоснуться к ней.
Бекки снова подняла руки, отступая и рыдая.
— Не трогайте меня!
Мы просто молча стояли и ждали, когда Бекки успокоится. Сэмми продолжала ворковать, что все было хорошо, и это начало успокаивать ее.
Бекки глубоко вздохнула.
— Констанс сказала, что во мне все еще много электричества, и что я могу питать всю академию в течение целой недели. Она на самом деле подумывала об этом, — новые слезы текли по ее лицу, оставляя маленькие искры по следу. Она даже не вздрогнула.