Я ахнула, когда мы приехали к месту назначения. Это было на вершине холма, откуда открывался вид на невероятно красивую местность. Идеальное место для пикника. От вида у меня перехватило дыхание, и где-то внутри пробудилось жгучее желание начать рисовать. У меня хорошо это получалось, но я давно потеряла вдохновение.
Люциан помог мне спуститься, после того как спрыгнул сам и выбрал ближайший плоский камень, чтобы сесть на него. Рассматривая роскошный ландшафт, я не могла не удивляться тому, как было странно, что ни один дракон не парил в небе, хотя я знала, что они могли.
— Ну и как обстоят дела на другой стороне? — прервал он молчание.
— Честно говоря, я не знала, чего ожидать от первой поездки в Элм. Я представляла совершенно противоположное, думала, что придется совершать покупки рядом с драконами и обходить какашки.
Он усмехнулся.
— Это запрещено.
— Что, какашки?
Мы оба рассмеялись.
— Эта сторона выглядит почти также, за исключением драконов и магии.
— Тогда что ты учила в школе? — спросил он.
— Почти то же, что и в Драконии. Обществознание и анатомию различных животных. У нас тоже была математика, но гораздо проще, чем в Пейе. Я ее ненавижу, и можешь только представить, как сильно я «люблю» ее на этой стороне.
— Да, меня она тоже иногда озадачивает. А какой у тебя дома был любимый предмет?
— Искусство, особенно рисование.
Он посмотрел в сторону, а когда повернулся обратно, на его губах играла еле заметная улыбка.
— Ты и вправду забавная. Мне нравится это в тебе, — сказал он, улыбнувшись своей улыбкой на миллион долларов.
— Ага, Бекки и Сэмми не устают это повторять.
Мы переключились на разговор об искусстве в Тите. Он рассказал мне об изумительной галерее, в которой продавались потрясающие вещи; однажды он возьмет меня туда. Мне нравилась эта часть будущего, потому что я знала, что Арианна не достаёт его так, как меня. Мы долго разговаривали обо всем.
— Теперь я понимаю, почему ты говорила о людях, сходящих здесь с ума, — сказал он, и мое лицо превратилось огромный знак вопроса. — Я имею в виду, что все здесь выглядит таким нормальным, а на самом деле таковым не является, думаю, так легко потерять рассудок.
— Теперь поняла. А ты уже взошел?
— Нет, я все ещё жду этого. Честно говоря, я едва прошел отбор, в противном случае я стал бы одним из выскочек, и моему отцу пришлось бы заплатить кругленькую сумму, чтобы я поступил в Драконию. Моя метка едва различима, и я имею представление, через что тебе приходится проходить. Мне пришлось заниматься изо всех сил, чтобы доказать, что я действительно принадлежу этому месту. Я думаю, это одна из наших общих черт, в каком-то смысле. Я так понимаю, ты уже знаешь, что являешься единственным человеком, чьим отцом был дракон, и кто носит метку Драконианца.
— Я все ещё не понимаю этого. Я прочитала столько историй, у которых один из родителей мог превращаться в дракона.
— Они не драконы, Елена, а оборотни. Это совсем другое.
— Почему это другое, — спросила я, растерявшись.
— Способность изменять форму — это дар, такой же, как мы получаем, когда восходим. С той лишь разницей, что ты рождаешься оборотнем. Способность обращаться в какую-либо форму заложена в генах.
Наконец-то я поняла, о чем он говорил.
— А в Пейе есть оборотни?
— Они были очень давно, но, как и на драконов, на них охотились и убивали. Я полагаю, что единицы, которые покинули Пейю, скрываются, потому что уже многие годы их никто не видел.
Я вздохнула.
— Это так неправильно, — на какое-то время воцарилась тишина. — Ну а что будет, если ты не взойдешь?
— Ничего. Ты сам волен решать свою судьбу.
— А как вы узнаете, какого дракона выбрать?
— Можно выбрать любого. Просто это сложнее без способностей. Трое из Металлических драконов вообще не имеют способностей, но при этом они самые значимые во время военных действий. Без них шансы победить ничтожны.
— Большинство Металлических драконов не имеют способностей?
— Да, они есть только у Огнехвоста и Ласточкокрылого, — ответил Люциан. — Остальным приходится рассчитывать на свои скорость и силу. Их внешние строение более совершенное, чем у Хроматических драконов. Они всегда атакуют и не боятся подлетать и нападать на врага вблизи.
— Почему вы сражаетесь?
— Мы сражаемся из-за тех же причин, из-за которых войны начинаются и на другой стороне, — он улыбнулся и прикоснулся к моей спине.
Он прильнул ко мне для поцелуя, и я поняла, что целовать его стало моей самой любимой вещью во всем мире.
— Нам уже пора, скоро будет ужин, — прошептал он, когда наши носы соприкоснулись. Посмотрела на часы и увидела, что уже почти половина шестого. Я надулась, отчего Люциан рассмеялся.
— Я знаю, что игнорировал тебя последние пару дней, но обещаю, все изменится, — сказал он и ещё раз поцеловал.
Поездка оказалась такой короткой. Мы вернулись, разговаривая о его новой попытке заявить права на Блейка.
— Люциан, Бекки сказала, что в последний раз ты был серьезно ранен. Почему ты продолжаешь пытаться, если он может убить тебя?
— Блейк не убьет меня, а девчонки просто все драматизируют. Они видят все в двадцать раз опаснее, чем есть на самом деле. Я всего лишь сломал ребро.
Я не поняла, была ли это шутка.
— Так мило, что ты обо мне беспокоишься.
— Конечно, я беспокоюсь, — воскликнула я, думая, что за девушкой я была бы в противном случае.
— Готова узнать, как Джинджер бежит? — спросил он, и я вскрикнула. — Ладно, я буду поддерживать слабый галоп.
Он снова прищелкнул языком, и лошадь пошла чуть быстрее, а потом перешла на ровный галоп.
Мы закончили свою прогулку, вернувшись в конюшню, и я подождала, пока Люциан снимал седло с Джинджер. В голове все прояснилось, и я поразилась тому эффекту, который лошадь может оказать на человека. Они были такими ласковыми. После прогулки мои проблемы уже не казались столь огромными.
— Спасибо, Люциан, мне это было по-настоящему нужно.
Я обняла его сзади.
Он развернулся.
— Каждый иногда нуждается в передышке. Увидишь, все будет в порядке.
Мы вошли в кафе, держась за руки, и мой взгляд наткнулся на Арианну. Она уставилась на меня, явно взбешенная, словно он принадлежал ей или что-то в этом роде. Я отвернулась, игнорируя ее, и прошла с ним к раздаче.
Беседа за ужином вертелась вокруг жалоб Бекки насчёт Джорджа и того, как трудно было заставить его работать сообща на занятиях. Подойдя к лестнице, я пожелала Люциану спокойной ночи и пошла к себе в комнату. Попыталась уснуть, размышляя об экзаменах и Люциане. Я не хотела провалиться.
Когда всё-таки уплыла в мир снов, то опять обнаружила, что снова одна посреди леса.
Когда меня разбудил будильник Бекки, я почувствовала, что голова снова забита, а эффект от конной прогулки исчез без следа.
Первыми двумя уроками была латынь.
— Елена, Мастер Лонгвей ждёт тебя в своём кабинете, — сказал сэр Эдвард, и я снова собрала свои учебники.
Как и вчера я нашла его сидящим за своим столом и зарывшемся в груде бумаг.
— Садись, Елена. Я поговорил с несколькими профессорами, и каждый назвал мне имя своего лучшего студента по тем предметам, с которыми у тебя сложности. Вот список. Они все согласились тебе помочь.
Я взглянула на листок бумаги с названиями, временем и именами тех, кто был готов мне помочь. Я замерла, когда посмотрела на понедельник и увидела имя, написанное рядом с заклинаниями, — Арианна. История была во вторник, и кто-то по имени Ченг. Я улыбнулась, когда увидела имя Люциана в среду рядом с искусством войны. Сердце остановилось, когда я увидела имя рядом с латынью по четвергам, — Блейк.
Глава 15