— Ты имеешь в виду, когда так ее волосы развеваются как будто на ветру, а глаза становятся серебряными, — пошутила я.
Он бросил камень с обрыва.
— Да, меня это тоже пугает.
— Такое было, когда ты был у нее? — спросила я, и он кивнул. — Что она сказала?
— Это предназначено только для меня, Елена. Предсказания очень личные, и ты никогда не найдешь того, кто расскажет, что сказала им Вайден.
— Тогда, откуда ты знаешь, что на Блейка никогда не заявят права?
— Потому что это написано в Книге Теней, чтобы все видели, — сказал он.
— Книга Теней?
— Это книга, которая следует за предсказаниями Вайден. Никто не знает, как это происходит. Каждый раз, когда она делает предсказание, которое имеет значение для Пейе, оно волшебным образом появляется в Книге Теней, — ответил он.
— Что там написано? — спросила я с любопытством. Мне всегда было интересно, когда дело имело отношение к Блейку, и я должна была знать, почему его предсказание оказалось в Книге Теней.
— Единственный, кто когда-либо мог претендовать на Блейка — это его истинный Драконианец. Его яйцо вылупилось за три года до убийства короля Альберта и королевы Катрины. Когда Вайден сказала, что на Рубикона заявят права люди королевской крови, это означало их. Когда она получила предсказание о царе Гельмуте или царе Калебе, то называла их рыцарями. Моя мама сказала, что это лучшая новость, которую она дала им, потому что косвенно сообщала, что у них будет ребенок. Это было единственное, чего они когда-либо хотели. Мама сказала мне, что до того, как Вайден сделала предсказание, королева молилась о ребенке каждый день в течение не менее ста пятидесяти лет.
Я ахнула.
— У нее тоже была жизненная сила?
— Да. Их драконы дали каждому часть. Королю Альберту было двести пятьдесят лет, а королеве Катрин — приблизительно двести сорок пять.
Здорово. Казалось, они были настолько старыми, чтобы иметь детей.
— Ты уверен, что имелся в виду именно их ребенок? Что если Вайден один раз ошиблась?
Он рассмеялся.
— Тогда она не была бы Пророчицей.
— Правда ли, что все Лунные Удары видят будущее?
— Зависит от того, сколько им лет.
— Я встречала двух, до Джорджа, я имею в виду.
— Да, знаю. Как это произошло? — спросил он.
Я не могла поверить себе, когда открыла рот и вывалила свою историю.
— Мой отец был Меднорогим. Я даже не знала, что он дракон. Мы привыкли переезжать каждые три месяца. Он много рассказывал мне о Пейе, когда я была маленькой, но я думала, что это просто сказки на ночь, — я не сказала ему, что забыла большую часть историй. Слезы начали подниматься. Боль, похороненная глубоко внутри меня, медленно выходила на поверхность. Я так скучала по папе. Я рассказала ему все о той ночи и когда закончила, то отвернулась, чтобы вытереть слезу, прежде чем она скатилась по моей щеке.
— Неудивительно, что тебе сложно даются занятия. Ты с трудом справляешься со всем этим.
— Я просто не знаю, почему это произошло. Что было настолько важно, чтобы они решили, что его жизнь того стоила? Что, если он умер, думая, что я никогда его не прощу? Не могу сказать тебе, сколько ночей молилась о чуде, о нормальной жизни. О той, где мы больше не бежали. Теперь, когда мое желание сбылось, я чувствую себя никем. Некоторые ученики смотрят на меня, будто я не принадлежу этому месту, а Вайден…
— Ты не никто, и у тебя темная метка, поэтому ты в Драконии, Елена, и неважно, кем или чем был твой отец.
— Тогда почему я ничего не понимаю, Ченг? — сказала я, подняв руки в воздух.
— Дай себе немного времени, женщина. У тебя все получится, — заверил он меня очень терпеливым тоном. Будто он что-то знал.
А я нет.
— Когда?
— Рим строили не один день, как я слышал, — пошутил он, и это сработало, он заставил меня улыбнуться. — Ты так давишь на себя, почему ты это делаешь?
— Это глупо, ты будешь смеяться, — сказала я, отвернувшись.
— Попробуй.
Я глубоко вздохнула. Ради любви к чернике, я могла рассказать ему. Я рассказала ему все до сего дня и чувствовала себя так, будто могла доверить ему свою жизнь.
— Я никогда не чувствовала себя настолько живой.
Он только посмотрел на меня и нахмурился.
— Я помогу тебе тем, чем смогу, Елена. Если для тебя так важно не облажаться, я приложу все усилия, чтобы подготовить тебя.
— Спасибо, я ценю это. Ты действительно крут, — сказала я, говоря от чистого сердца.
— Ничего себе, не думаю, что слышал это раньше. Большинство других студентов думают обо мне как о ботане.
Я снова рассмеялась и игриво ударила его кулаком по ноге.
— Ну, возможно, они должны попытаться узнать тебя.
— Так ты хочешь знать, почему я верю, что Люциан не сможет заявить права на Блейка? — он сменил тему, передвинувшись от скалы и плюхнувшись на землю рядом со мной. — Это связано с еще одним предсказанием, которое она сделала пару лет спустя. Оно также написано в книге. Вайден сказала, что претендовать на него может только Король Лиона.
— Король Лиона, как в мече? — спросила я, и он кивнул.
— Никто не знает, что Вайден имела в виду. Даже она сама. Они все еще думают, что использование меча является ответом, но это еще одна вещь, которая может убить Блейка, таким образом, они даже не рассматривают его.
— Ты в это не веришь?
— Я могу рассказать тебе много теорий, Елена. Коронохвосты любят теории. Если ты спросишь мое мнение, думаю, что она вообще не имела в виду меч.
— Тогда что? — сказала я, наклонившись так, чтобы не пропустить ни слова.
— Я думаю, это связано с кровной линией короля Альберта.
Глава 17
Теория Ченга интриговала, хотя была немного неправдоподобной. Меч короля Лиона являлся единственным оружием, которое могло победить зло, и ради любви к чернике, в Пейе было полно этого добра!
Он рассказал мне, что когда-то плотоядные растения пожирали людей во сне. И единственный способ их уничтожить нашел король Александр, который убил их мечом короля Лиона. Король Луи использовал меч, чтобы повергнуть туман, который в буквальном смысле растворял любого, кто в него попал. Любая сверхъестественная сущность вне зависимости от формы могла быть побеждена этим мечом. У Ченга была теория, он верил, что кровь короля Альберта и его семьи была особенной. Не какой-нибудь инопланетной или еще какой странной, но содержащей отпечаток большого количества магии, поскольку меч был во владении истинных правителей Пейи в течение тысячелетий.
Им отрезали руку короля Уильяма, и после этого случая меч получил способность уничтожать зло. По какой бы ни было причине меч обрел свою магию, я чувствовала себя в безопасности, зная, что где-то существует подобное оружие. Ченг также сказал, что Горан был все еще жив, заключенный Итане, и что он пытался похитить меч, используя темную магию. Когда он рассказывал, как Горан укротил темную магию благодаря крови Виверн, заставляя своего дракона совершать приводящие в ужас деяния, мои колени дрожали, а сердце ритмично билось в груди.
Горан хотел уничтожить меч, чтобы тот не представлял угрозы для его зловещего колдовства. Если бы единственное оружие, которое могло его убить, исчезло, он стал бы неуязвимым, если бы когда-либо смог сбежать из Итана. Народ Пейи верил, что если Блейк уступит злу внутри себя, то магия Горана сможет взять его под контроль. Эта новая информация напугала меня до смерти. Я вздрогнула против воли, словно кто-то провел по моему позвоночнику ледяными пальцами.
Если теории Ченга были правдой, Люциан напрасно тратил свое время, а у Арианны были слишком большие надежды.
Теперь я поняла, почему Сэмми так сильно беспокоилась о своем брате. Она верила в то же, что и Ченг, и знала глубоко в сердце, что на ее брата никогда не заявят права. Возвращаясь в свою комнату после встречи с Ченгом, я заставляла себя думать о чем-нибудь другом.