Проклятие! Он чувствовал себя круглым дураком.
— Я не ожидал, что ты приедешь, — устало сказал Макс другу. — Просто подумал, что, может, Эмма побежала к тебе.
— Не ворчи на меня, Макс. Я даже не знаю, что все это значит. Почему она убежала?
— Ты помнишь, — после некоторого раздумия начал Макс, — когда Шанон впервые после аварии появилась со мной на людях? Помнишь?
— Разве можно такое забыть? До того она ныла несколько недель, говоря, что вредно сидеть взаперти и ничего не видеть и не слышать… Потом она таскала тебя по городу, будто ты не в состоянии что-либо сделать сам, — Эдам остановился, переводя дыхание. — Но Эмма не могла поступить подобным образом. Ты лжешь!
Макс глотнул живительную влагу и почувствовал, как тепло приятно разливается по всему телу.
— О, черт, я извиняюсь, Эдам. Ты меня неправильно понял. Я только хотел сказать, что нам не следовало никуда ходить. Ты помнишь, что случилось тогда?
— Конечно, Шанон решила, что твое социальное положение не требует жесткого самоконтроля. Ты ужасал ее.
— Это было слишком резко, — Макс прищурился, словно пытался заглянуть в прошлое.
— Но без притворства и обмана. Макс, твое состояние не имело ничего общего с аварией. Ты замкнулся гораздо раньше, а после несчастного случая слепота стала просто хорошим предлогом. Кстати, когда Шанон оставила тебя, ты не очень-то и переживал, — голосом народного обвинителя говорил Эдам. — Ты надеешься, что и Эмма вильнула хвостом после вашего маленького путешествия, решив, что не может жить с тобой?
— Она даже не дождалась, когда я выйду из машины. Выскочила и сказала, что направляется к ближайшей остановке автобуса, — он грустно усмехнулся. — Я пытался избавиться от нее разными способами и наконец мне это удалось. Только… — Макс развел руками, проговорив с горьким сожалением, и покончил с виски единым глотком. «Скорее всего, Эмма ненавидит тебя, Максвелла Моргана, — сказал он сам себе. — Да и за что любить такое чудовище? Боже, будь я проклят».
— О, прекрасно. Начинаем жалеть себя.
Макс сидел, погрузившись в приятные воспоминания сегодняшнего утра и будто не заметил язвительное замечание друга. Эмма, только она сейчас занимала все его чувства: несколько часов назад он сжимал ее в объятиях, не помня ни о чем, кроме этой хрупкой женщины, ее нежных губ и… своей неудержимой страсти.
Да, он хотел, чтобы она стала его.
Казалось, от грома разорвутся барабанные перепонки, Макс беспокойно погладил шрам. «Господи, сохрани ее, — беззвучно молился он, — не дай ей погибнуть». Воображение рисовало кошмарные картины: Эмма, окровавленная, лежит в канаве, затопленной дождем, и кругом разбросаны покореженные куски металла и осколки стекла. «Если с ней что-нибудь случится, я никогда не прощу себе», — с тоской подумал он.
— Брось, Макс, — приказал Эдам. — Ни к чему вспоминать, что было столько лет назад. Теперь ты в полном порядке.
— Но Эмма, — выдохнул Макс. — Ты не понимаешь. Она сейчас где-то на улице, и я в этом виноват, — почти кричал он, прогоняя ужасные видения. Обхватив голову руками, Макс простонал: — Где же она?
— Не волнуйся, Эмма прекрасно себя чувствует, это я тебе говорю.
— Она звонила тебе? — выпалил Макс, резко повернувшись к Эдаму.
— Нет. Но Эмма — умная девушка. Я не думаю, что с ней может что-то произойти.
— Не то, что некоторые из нас, — Макс криво усмехнулся и откинулся обратно на спинку кресла.
— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я не об этом говорю. Черт возьми, Макс, я только что видел перед собой живого человека, а ты опять пытаешься забраться в свою чертову скорлупу!
— Что я делаю? — от удивления Макс даже приподнялся, карие глаза округлились. — Я никогда в жизни не чувствовал себя так скверно.
Отхлебнув виски, Эдам почесал влажный затылок и с недоумением уставился на друга. Страх Макса перед грозой удивил его, но больше поразило то, что Морган так беспокоился за свою гостью. Оказывается, «железный Макс» имел слабости, Эдам не узнавал старого друга.
— Ты влюблен в нее? — робко спросил Дэниелз, не зная, что делать в такой ситуации.
— Нет! Конечно, нет! — быстро произнес он, подняв голову. Эдам недоверчиво улыбнулся.
— Она… она друг, — оправдывался Макс. — Особенный друг.
Эдам понимающе усмехнулся.
— Замолчи, Эдам!
— Я не произнес ни слова!
Где-то вдалеке гулко звучали раскаты затихающей непогоды.
— Гроза почти прекратилась, — заметил Дэниелз и посмотрел на мокрое окно.
— Да.
— Мне уйти?
— Нет, — Макс выпрямился в кресле и потрепал свои золотистые волосы. — Спасибо, что приехал.