— Это только часть обучения?
— И да, и нет. Ты не поверишь, существуют аппараты для чтения книг с обычным шрифтом или просто записанные на магнитофонную пленку, поэтому шрифт Брайля можно было и не учить. Но мне нравится читать больше, чем слушать, да и баночки с едой, полки с одеждой — все помечено шрифтом. А что касается слепоты… Человек ко всему привыкает.
— Неужели?
— Сейчас я расстраиваюсь только тогда, когда неожиданно на что-то или кого-то наталкиваюсь, или вместо какой-нибудь вещи хватаю воздух, или, — улыбка исчезла с лица Макса, — или когда я занимаюсь любовью с красивой женщиной и не вижу ее лица.
Она прильнула к его груди и прошептала:
— Я закрываю глаза, я хочу знать тебя, как ты меня, — и тянется к соску, смыкает губы, трогает его кончиком языка. Желание с новой силой просыпается в нем. — Я хочу видеть тебя так, как ты видишь меня.
— Эмма, — Макс удивлен, восхищен, сражен. Рука скользит вдоль спины, поглаживает упругие бедра. Эмма поднимается над ним и покрывает его лицо поцелуями. — Эмма, ты…
— Ш-ш-ш… не говори, — пальцы притрагиваются к его губам. — Только чувствуй, Макс. Чувствуй меня, чувствуй мою любовь.
— Да, Эмма, да, — порывисто ответил он и поймал ее пальцы губами.
— Макс, я счастлива, — простонала Эмма…
— Оказывается, ты не так уж и наивна, — пробормотал Макс, когда они оба перевели дыхание.
— Оказывается, — хихикнула довольная Эмма, устало потягиваясь в объятиях Макса.
— Еще бы немного, и я бы умер, — улыбаясь, проговорил он. Черные кудряшки щекотали ему губы.
— Это прекрасная смерть, — дразня, она провела рукой по его плоскому животу и дальше вниз. Протяжно простонав, Макс схватил ее руку еще до того, как она успела добраться до изящного жезла.
— В тебе есть хоть капля жалости, женщина? — приподнявшись на локте, спросил он.
— Нет, — гордо ответила Эмма, яростно сопротивляясь. — Эгоист, ты портишь удовольствие другим.
— Вот как, — протянул Макс. — Интересно, который сейчас час?
— Не знаю, и мне все равно.
— Я хочу есть, — твердо сказал он. — Ты не хочешь поплавать перед ленчем?
— Прямо так? В чем мать родила? — Эмма смотрела на Макса широко распахнутыми глазами. — Что скажет Бенно?
— У него выходной. Ну так что, согласна?
— Согласна, — эхом ответила Эмма, выбираясь из постели. — Давай, кто вперед! Догоняй, — крикнула она и выбежала из комнаты.
— Так нечестно! — бросил он ей в след. — Ты же знаешь, я не могу бегать!
— Ay, бедное дитя, — позвала Эмма, весело смеясь. — Значит, я выиграю!
Макс решительно поднялся, потянулся, и счастливая улыбка осветила его лицо. Как он раньше жил без Эммы? Но, нахмурившись, Макс отогнал эту мысль от себя.
— Почему у тебя дерево растет над бассейном? Листья падают в воду.
— Над бассейном есть дерево? — разыгрывая удивление, спросил Макс, глубоко вдохнул горячий воздух, распахнул дверь, выпуская радостную Дикси.
— Макс!
Он схватил Эмму за голые плечи и резко повернул к себе.
— Теперь, Эмма, тебе не следует ходить вокруг да около, рассказывая всякие небылицы, — строго предупредил он, старательно хмурясь, чтобы не рассмеяться.
— Мои? Небылицы?
— Сейчас мы это проверим, — он тяжело вздохнул и подхватил Эмму на руки.
— Макс! Что ты делаешь?
— Проверяю твои слова, — тем же тоном проговорил Макс и зашагал к бассейну, не забывая внимательно считать ступеньки. Видя, что ее слова не возымели никакого действия, Эмма предприняла еще одну попытку остановить Макса и пронзительно взвизгнула:
— Макс!
— Итак, куда я поместил этот бассейн? — вслух рассуждал он. Десять, одиннадцать…
— Макс!
— Теперь я вспомнил! — с облегчением сказал он, заходя в прохладную воду. Эмма крепко обхватила его шею.
— Ты сумасшедший, ты знаешь это? — поинтересовалась драгоценная ноша.
— Ш-ш-ш… Это великая тайна.
Эмма приникла к губам, дразня их кончиком языка, и услышала, как срывается стон с этих губ и летит в нее, заставляя дрожать ее тело.
— Я думала, что ты устал, — жарко шепчет она.
— У меня открылось второе дыхание.
— Ты хочешь сказать, третье? — весело спросила Эмма. Он улыбнулся ей в ответ. — Твоя улыбка, как луч солнца, Максвелл Морган.
— И твоя улыбка, как луч солнца, Эмма Маклин, — он коснулся ямочек на ее щеках, она — цап! — укусила за палец. — И зубы тоже!