Тонкая белая рука приоткрыла скрытую в стене дверь и поманила меня к себе.
Принцесса Сорано поджидала меня. Я захлопнул за собой потайную дверь. В проходе между внешней и внутренней стенами было темно, как в могиле. Я пошевелил пальцами, и в воздухе закружились оранжевые огоньки.
– Почему так долго? Почему? – Сорано была недовольна. Она спрятала в широких рукавах кимоно озябшие руки. – Я жду уже два часа.
– Я не думал, что ты придёшь. Мы не договаривались.
– Я не могла передать сообщение. Кажется, мать подозревает меня. Я не хотела рисковать.
– Думаю: ты напрасно беспокоишься. Мы всегда были осторожны. Ты не должна волноваться.
Бла-бла-бла! Госпоже Охико ведь что-то удалось вынюхать!
– Через неделю я уезжаю, Тоширо, – сказала девушка печально. Она не желала выходить замуж. Вряд ли принцессу заботило то, что жених не любил её, даже не интересовался ею. Она злилась потому, что ею распоряжались, словно вещью, а её выбор не уважали. – У нас осталось мало времени на свидания.
– Неужели будешь скучать по мне? – я ухмыльнулся, она ответила тем же. Мы понимали друг друга с полуслова. Возможно, мне будет не хватать её ярости, огня, силы и безрассудства.
Сорано обвила нежными руками мою шею, я обнял её и прижал к стене. Принцесса снаружи была хрупкой и тёплой, нежной и мягкой, холодной и жестокой она была внутри. Она скрывала истинную сущность, и ей было нелегко. Как сестра императора, Сорано была вынуждена исполнять свой долг. Как принцесса, она не распоряжалась собой. И ни с кем не могла быть до конца откровенной.
– Что я могу сделать для тебя?
Она подняла голову, заколки,
скреплявшие её высокую причёску, зазвенели. В глазах был гнев. Эта девушка не нуждалась в моей жалости. Её привлекали моя ярость и страсть. Эта связь была освобождением для нас обоих. Отношения с синоби всем назло забавляли её. Похоже, Сорано рассчитывала однажды открыть эту тайну перед мужем и его двором, опозорить беднягу Сингха, когда ему некуда будет деваться, отомстить за то, что он купил её точно мешок зерна на рынке. Она пыталась доказать, что её сердце принадлежат лишь ей одной.
– Можешь украсть меня, увезти в свою общину и жениться на мне, – лукаво улыбнулась она.
– И только? Всего-то? – ухмыльнулся я. Сорано снова прижалась ко мне.
– Жизнь воина мне подошла бы… Если бы я тренировалась с детства, никто бы не посмел помыкать мной…
Я невольно улыбнулся, вспомнив, как она ловко извлекала короткий меч из рукава, вспомнив огонь ярости, бушевавший в её глазах. Да, судьба синоби подошла бы ей. Но…
– Жизнь синоби нельзя назвать свободой. Ни в коем случае. Долг перед общиной связывает нас по рукам и ногам.
– Не говори о долге, – прошептала Сорано. Поцеловав девушку, я почувствовал на её губах вкус горечи. – Так-то лучше. Гораздо лучше, Тоширо. Не разрушай мои фантазии. Может быть, очень скоро я отправлюсь на Север вместе с тобой. Ты избавишь меня от этого мерзкого брака. У меня есть план. Всё продумано до мелочей, и тебе не отвертеться. Ха-ха, видел бы ты своё лицо! Ха-ха! Испугался, глупый!
***
Долину заволокло густым чёрным дымом. Ни черта не видно! Я двигался вслепую, то и дело натыкался на что-то, на кого-то, и это тормозило меня. Земля была устлана мёртвыми телами, как одеялом. Я постоянно спотыкался о мертвецов. Кто-то погиб от меча, и подобные раны были не так страшны, как ожоги, жуткие ожоги, уничтожившие лица погибших синоби, расплавившие их кости. Виной тому был колдовской огонь. Я спешил. Я был нужен брату, но то и дело кто-то меня задерживал. Не только мертвецы, но и живые – изгнанники, сторонники мастера.
Я сражался, я бежал… бежал… И всё же двигался медленно. Бежал, но… стоял на месте. Ноги и руки не слушались. Я задыхался.
Поздно. Слишком поздно!
Теперь я видел себя словно со стороны. Видел, как в небо ударил огненный столб. Даже плотная дымовая завеса не скрывала его яркого пламени. Опоздал. Опоздал!