Юноша издал жалобный, булькающий звук и попытался вырваться, он впился ногтями в руки дяди, но тут же страшно закричал. Его пальцы покрылись волдырями.
– Тоширо! Император-то нужен нам живым! – взмолились товарищи.
– Он и так жив! Подумаешь, пара ожогов…
– Да, нужно было его убить… – на губах генерала выступила пена. – Теперь вы убьете меня, синоби, да-да… Я же хочу жить… хочу… я отбросил мечты о троне ради этого неблагодарного щенка. – Мальчишка в отчаянии попытался пнуть генерала, но не достиг цели. – А он шпионил за мной, пытался избавиться от меня, рыл мне могилу. Он повинен в том, что случилось со мной… Я болен, я умираю, спасите меня, избавьте от этой заразы… Вылечите меня, иначе я спалю город к чертям!
Мы переглянулись. Ну и ну!
Пальцы генерала почернели и рассыпались пеплом, а он и не почувствовал. Его глаза налились кровью.
– Сейчас! – отдал сигнал я. – Он больше не может сопротивляться. Сейчас взорвётся.
– Оу! – скривился Нитирэн. За его выпадом мои глаза едва успели уследить. Змеей он бросился вперёд, столкнулся с генералом, сшиб его с ног. Пока тот с трудом поднимался, впиваясь в землю обугленными обрубками пальцев, Рэн оттащил императора в сторону. Парнишка тут же лишился чувств. Забросив его на плечо, как мешок с зерном, Нитирэн бросился прочь, Кин тем временем разгонял парализованных от ужаса стражников.
– А вы не торопились спасать Сёрито, – прошипел генерал, улыбаясь красными от кровавой пены губами. – Думали вытянуть из меня какую-нибудь ценную информацию? Думали, что я стану торговаться с вами? Грязные ублюдки!
– Вы же просите нас о помощи, – усмехнулся я. «Пусть говорит со мной, – решил я, – это позволит оттянуть момент появления вихря. Нужно выиграть ещё несколько минут, пока друзья не уведут людей». – Хотите, чтобы мы вас спасли. Разве нет?
– Да, он сказал: ты сможешь… Ты сумеешь исцелить меня… Господин Тоширо… он сказал найти тебя…
– Отвечайте, где он! Где он прячется?
– Помоги мне! Помоги!
– Отвечайте, где мастер! Отвечайте! Где он скрывается?
– Ты его не найдёшь. Не выследишь, а вот он за тобой наблюдает… Из-за ваших проклятых дел страдаю я, страдает мой народ, сама Империя. Всё из-за вас! Будьте вы прокляты! Нелюди, нечисть!
– Он обманул вас. Я ничем не могу помочь. Процесс необратим. Вы умрёте.
– Нет-нет, – стенал генерал, прижимая к груди обрубки, – ты должен помочь мне… Неужели у тебя нет сердца?
– Вы привели вихрь в столицу, вы едва не убили своего племянника, и вы спрашиваете, есть ли у меня сердце?!
– Он использовал меня, вот и всё. Но это ваша война, а не моя. Я лишь посланник.
– И где послание?
– Твой учитель вернётся, – зашептал генерал. – Скоро, очень скоро. Он близко. Тебе от него не уйти, как и твоему брату. Вы помеха, стоящая на его пути, и он уничтожит вас, если не подчинитесь. А вместе с вами и мир, который вы знаете… Он сказал: «не думай, что сможешь жить обычной жизнью, Тоширо! Пропасть лежит между тобой и другими синоби. Не забывай, кем ты был и кем должен стать». Помоги… Спаси меня!
Тело генерала взорвалось, и наружу хлынуло пламя, опалило верхушки деревьев, обожгло дворцовую стену, оплавило кованые ворота. Стена начала рушиться. Языки пламени извивались, хлестали по земле, оставляя на ней длинные борозды. Послание… послание… Не за этим сюда прислали генерала, ох, не за этим.
Все вместе мы сдерживали пламя: я и пришедшие на помощь Хан и Осами. Кин тоже вернулся и помогал нам, чем мог. Мы ничего не могли поделать, просто не давали огню распространиться. Он исчез сам спустя некоторое время, оставив после себя глубокую воронку и полуразрушенную стену. От генерала не осталось ничего. Ничего, кроме серого пепла.
Послание… послание о том, что священная земля Окито никого более не защитит. Что никто и нигде не сможет чувствовать себя в безопасности. Что мастер придёт сюда за моим братом.
***
– Горожане напуганы. Закрытые ворота отнюдь не внушают чувство безопасности. Многие хотят уехать, – уже спустя несколько часов Кабинет министров в полном составе собрался на заседание в доме Хана. Император отсутствовал, он нуждался в лечении и отдыхе. Мальчишка выступил перед народом на площади, призвал к спокойствию, а потом его проводили в покои. Ханаваро уступил ему свою комнату. Предполагалось, что император с семьей поселится в одной из загородных резиденций. Большинство министров и придворных было уверено: правящая семья обосновалась именно там. Однако для безопасности императора было решено поселить его в доме Ханаваро – едва ли не единственного министра, которому он полностью доверял.