И я не могу, не смею просить прощения! Я лгал тебе, скрывал от тебя… Я боялся потерять тебя, боялся всё потерять и снова стать изгоем! Боги! Я снова лгу! Я старался для себя, только для себя, Хан, а тебя подвел! Не трогай меня! Не гляди на меня! Я не заслуживаю прощения, не заслуживаю! – не помня себя, я отмахнулся от его рук, бросился прочь. Я не видел ничего, кроме двери. Я пылал от горя и стыда. Даже больше от стыда, чем от горя. На словах всё звучало даже ужаснее, чем было на самом деле.
– Остановись, Тоширо! – потребовал брат. Его строгий тон заставил меня притормозить и обернуться. Сердце билось в груди обезумевшей птицей. Я хотел, чтобы он меня остановил, но малодушно боялся того, что за этим последует. Я боялся увидеть ярость в его глазах, но ещё сильнее страшился разочарования. Старался избежать долгого и непростого разговора, его вопросов, не желал выворачивать наизнанку (даже перед родным братом) душу, не хотел признаваться в постыдных поступках. Да что там! В преступлениях! Я боялся заметить огни ненависти в его глазах. А может, ненависть я стерпел бы, а вот презрения точно не вынес.
Хан так и остался стоять у рабочего стола. Он выглядел потрясённым. Что же я наделал?! Вывалил на него всю эту мерзость, не подготовил… И вот я уже испугался не за себя – за него, за самого близкого для меня человека.
– Сядь, Тоширо! Мы разберёмся с этим, мы решим, как лучше поступить. Только мне нужно подумать…
Теперь меня бросило в холод. Разве он не счел меня предателем? Неужели, и правда, думал, что я невинная жертва жестокого мастера? Вот глупец! Наивный, добрый глупец! Или же он собирался использовать мою связь с мастером в своих целях? Использовал же он Нитирэна… Проклятье! Я совсем не знал родного брата! А он не знал меня, в этом-то и вся беда!
Я сидел словно на иголках. Молчание Ханаваро казалось совершенно невыносимым, он закрыл от меня разум, но я чувствовал его боль. Она то накатывала на меня волнами, то отступала. Я кожей ощущал: брат измучен, потрясён, сбит с толку. И всё же он старался оправдать меня. Наверное, это самое страшное!
– Хан, знаю… я должен был сразу рассказать…
– Да, должен был, – он избегал моего взгляда, спрятал дрожащие руки за спину. – Но теперь ничего не изменишь. И не исправишь. Придётся двигаться дальше. Мы придумаем, как поступить.
– Говорю же, я уеду из столицы сегодня же. Сейчас же! Буду держаться от тебя подальше, перестану выходить на связь. Я не хочу, чтобы он добрался до тебя с моей помощью! Не хочу, чтобы он добрался до тебя!
– Что ты можешь сказать о его планах? Как много ты знаешь? Если ты был его учеником…
«Вот, значит, что ему от меня нужно! Информация и только! Поделом тебе, Тоширо! Но больно… Всё же больно…»
– Если нужны сведения, то ты их получишь! – процедил я, и брат вздрогнул. – Можешь допрашивать! Можешь пригласить Осами, пусть покопается в моей голове, вдруг что-то утаю.
– Я вовсе не хотел… – прошептал он.
– Оскорбить меня? – рычал я, усугубляя его страдания и свои собственные. – Чего уж там! Имеешь право! Что взять с предателя?
– Я вовсе не считаю…
– Не считаешь меня предателем? Тогда ты полный идиот! Идиот, который ничего не знает! Но я это исправлю. Вот тебе моя история без утайки. Никакой лжи! Больше не будет отговорок. Выслушай до конца, а потом решишь: отпустить меня и забыть о существовании братца-предателя или лучше прикончить на месте. Сразу скажу: я бы на твоём месте выбрал последнее.