– Тоширо… Не руби с плеча! Нужно успокоиться и подумать…
– Нет, выслушай меня, Хан! Пока есть время! Рассказ будет долгим. История эта не из приятных.
Он кивнул с мрачным видом, уступил мне. Мы снова заняли места за рабочим столом и близко придвинулись друг к другу, точно бы обсуждали вопросы государственной важности.
«С чего же начать? С рассказа о нашей жизни в Альянсе, о близких? Стоит ли вообще упоминать об этом? Нет, время уже прошло. Начну с той самой ночи, так будет лучше. Правильнее. Логичнее».
– Убийцы пришли ночью. Мастер провёл своих слуг через горные перевалы. Ранней весной снег ещё не сошёл. Полярный день ещё не начался, поэтому рано стемнело. Они воспользовались тьмой и плохой погодой, подошли ближе. Мы заметили вторжение чужаков слишком поздно. Не знаю, сколько их было. Тогда мне казалось, что они всё прибывали и прибывали, возникали буквально из воздуха или вырастали из-под снега. Помню, как сестра растолкала нас и вытащила из постелей. Отец велел живо одеваться и бежать по потайным проходам к другим домам Альянса, просить о помощи. Он подавал сигналы, но ночью была метель. Отец никак не мог связаться даже с караульными. Не знаю, на что он надеялся. Отец прекрасно понимал: мы не доберёмся до нужного места, а если и дойдём, то помощь всё равно придёт слишком поздно. Отцу, сестре, её супругу и брату не справиться с целым полчищем солдат. Они даже не думали скрываться, они остались защищать дом. Может быть, хотели отвлечь внимание мастера от нас, хотели выиграть хоть каплю времени? Для нас… Для тебя… В этой истории много белых пятен. Знал ли отец об истинной цели нападения? Знал ли он о существовании мастера, о его связи с нашей семьёй? Теперь уже никто не разберёт. Мне кажется, отец знал больше нашего и старался сохранить нас для чего-то большего. Сестра снарядила нас в дорогу и вывела из дома через запасной выход. Помню, как она натянула капюшоны на наши головы и повелела бежать со всех ног. Она тогда сказала, что рассчитывает на нас. Конечно же, Намико знала, что умрёт, и понимала, кто виноват в её смерти и в гибели её сыновей. Потом я узнал, что она пыталась спрятать мальчишек, но не помогло. Их растерзали…
Дорога слилась в чёрно-белое пятно. Ты бросился в одну сторону, я – в другую. Я трясся от холода и страха, ноги одеревенели и не слушались. Я вёл себя, как слабак и слюнтяй, я был неосторожен. Может быть, поэтому меня быстро обнаружили. Помню, как бежал в темноте, как оглядывался и чувствовал себя потерянным. Я паниковал. Они настигли меня. Тёмные фигуры. Мне нечего было им противопоставить. Я не смог спрятаться и не сумел убежать. Меня ранили и оставили умирать на снегу. Раньше я считал: они решили, что одной ножевой раны будет вполне достаточно для бесполезного мальчишки, потому-то не стали рвать меня на куски. Я ещё не знал о том, что изгнанники сделали с племянниками, с малышами, которые едва-едва научились ходить, с детьми, которые никому не сделали зла. Мир построен на жестокости, Хан! Это мастер приказал меня оставить, я был нужен живым. Я был связующим звеном между ним и тобой. Он упустил тебя и поэтому не дал мне погибнуть.
– Но почему он… – начал было Ханаваро, но я оборвал его на полуслове.
– Я расскажу всё по порядку, по-другому не выйдет. По-другому просто не осилю, – брат качнул головой, обещая молчать. Я не хотел сбиваться с мысли, не желал отвлекаться. Нет, не сейчас, не теперь! Я не мог упустить ни одной детали. Хан всё поймёт, когда я закончу. – Мастер представил всё так, словно именно он спас мою жизнь. Обнаружил истекавшего кровью в снегах ребенка и отнёс к людям. Разумеется, к ним. К синоби он отправить меня не мог. Последним, что я запомнил, были его синие глаза, смотревшие с сочувствием. Проклятье! Он превосходно притворялся тем, кто заменил мне отца, брата и товарища. – Я осёкся. Меня испугал собственный тон, тон обманутого, преданного мальчишки. – Помню, как очнулся в человеческом доме, маленьком, как конура, пропахшем тюленьим жиром и травами, грязном, полном едкого дыма. Люди обработали рану, закутали в одеяло из шкур, шептали надо мной какие-то странные молитвы, обращались к духам гор за помощью. А я точно горел в огне, кожа пылала и словно плавилась. Я метался и ничего не соображал, не понимал, где нахожусь, не помнил, что случилось. Когда голова прояснилась и я окончательно проснулся, мастер был рядом. Бледный, синеглазый, с тёмными волосами, совсем, как отец, только моложе. На подбородке и щеках – шрамы. Он никогда их не скрывал, хотя синоби не должны походить на солдат. Я сказал, что хочу вернуться домой, что отец, сестра и брат ждут, что я должен был привести помощь, но почему-то оказался здесь, и теперь они гневаются. Я пытался встать и лепетал, что не могу оставаться здесь ни минуты, что меня ищут, что сестра голову мне оторвёт. Я не обращал на мастера никакого внимания, говорил сам с собой. Я ещё не умел передавать мысленные сообщения, не мог связаться с родственниками. Но чувствовал: никто меня не заберёт, ни Намико, ни Тори, ни отец не придут, не уведут домой из этого странного места, не успокоят. Осознание этого пришло очень быстро, и я начал плакать, а мастер просто наблюдал. Подумать только! Едва-едва смыв с рук кровь моих родственников, он пришел посмотреть на то, как я корчусь от рыданий. Я плакал, но всё же ещё не до конца понимал, что теперь со мной будет, хотя и не мог отгородиться от чувства всепоглощающего одиночества. Он меня не успокаивал и не утешал. Сказал, что мои близкие мертвы, без утайки, не пытаясь смягчить удар. Мастер сказал, что хочет помочь, что теперь, когда я остался совсем один, мне необходим защитник и опекун, ведь однажды я возглавлю Альянс. Он… сказал, что был другом моего отца и прибыл с Острова Туманов лишь для того, чтобы позаботиться обо мне. Мастер заявил, что мне никак нельзя возвращаться в общину, что после смерти отца началась анархия, грызня за пост главнокомандующего. Сказал, что свои же, синоби, среди которых я вырос, расправились с моей семьёй. Убеждал, что я никому не могу верить, что мне нужно спрятаться, пока убийцы не пришли за мной. Я же был и без того до смерти напуган, кричал и зажимал руками уши, не хотел слушать, не понимал, не мог поверить. Я не представлял себе жизни вне Альянса, вне родительского дома. Я вырос в тех горах и никогда прежде не покидал знакомых мест, родных ущелий. Новый мир и моя теперешняя уязвимость пугали. Я не мог вразумить, как это, куда-то уехать без тебя. Мы же почти не расставались! У нас была одна комната на двоих, общие книги, оружие и игрушки. Мы болтали до поздней ночи, до тех пор, пока сестра не приходила отчитывать нас, вместе учились и тренировались. Я только хотел задать вопрос, а у тебя уже имелся ответ. Ты был частью меня, и я не мог взять в толк, как я буду жить без тебя. Я всё спрашивал: «Где Хан? А как же Хан? Его же не оставят в общине, правда?» И тогда мастер сообщил, что и тебя нет в живых. Нет уж! Даже мысль об этом казалась нелепой. Я твердил, как заведённый, что это неправда. А ведь ему только это и было нужно! Уже тогда я тебя подвёл!