Основные силы были брошены на центральную крепость, расположенную на вершине горы. По сведениям синоби там расположился штаб даймё. Крепость считалась неприступной даже для общинников, её охраняли отряды изгнанников, а посему она была окружена вихрями. Мастер ждал прихода основных сил Империи, поэтому защищал князей. Он хотел стравить две армии, хотел устроить резню. Ублюдок! Демонам, ему самому, неважно, кому, были нужны разрушения. Люди стали всего-навсего слепыми орудиями чьей-то злой воли. Открытое сражение сулило немало жертв, нужно было предотвратить кровопролитие или остановить его, если сражение уже началось. Проклиная человеческую глупость, я оставил поиски копья и двинулся на Север.
Битва обещала стать грандиозной. Армия Империи комплектовалась за счёт рекрутских наборов. Каждый князь, поддерживающий императора, каждый город должен был выставить определённое число воинов. Под знамена Империи были созваны тысячи человек. Копейщики из простонародья, лучники и буси. За армией двигались погонщики лошадей, многочисленные слуги и носильщики. Процессия растянулась на многие мили, в каждой провинции, вставшей на сторону императора, к армии присоединялись новые отряды. Я бы двигался быстрее людей, отягченных оружием и припасами, но то и дело наталкивался на вихри и отряды вражеских разведчиков.
Когда я прибыл в нужное место, первые бои уже начались. Чтобы подобраться к крепости, нужно было преодолеть заслон из вихрей, круживших над покрытыми снегом горами. Отряды синоби пытались зайти в тыл к врагу, но продвигались медленно, неся потери. Изгнанники яростно сражались. Битва развернулась и в самой крепости, но, похоже, общинники потерпели неудачу, раз на крыше всё ещё развевались флаги мятежных даймё. Человеческие армии столкнулись у подножия горы.
Имперские войска приняли построение «наконечник стрелы», позволяющее нанести основной удар в центр армии противника. Сначала в бой шли лучники, потом копейщики, затем пешие буси, а замыкала процессию тяжелая конница. Мы называем доспехи человеческих воинов «до» и смеёмся, что буси опоздают на битву, если вознамерятся примерить на себя все его составные части: поножи, нарукавники, нагрудники с тугой шнуровкой, наплечники, тяжелые шлемы-кабуто, пока они захватят комплект мечей, сумки для голов, верёвки, носовые платки и так далее. Да-да, носовые платки. Нельзя идти на битву без платка! Ладно, хватит издеваться. На самом деле буси достойны восхищения. Они храбры и дисциплинированны.
С высоты солдаты напоминали копошившихся муравьев, маленькие фигурки под оглушительный грохот барабанов неслись вперёд, навстречу смерти. Снег обагрился кровью. Её запах повис в воздухе едким облаком. Ряды солдат смешались. Синоби привыкли говорить о войне будничным тоном, приноровились смотреть на её результаты, не содрогаясь от ужаса и отвращения. Но не в этом случае. Это была бойня. А внизу, среди солдат, находились и мои товарищи, среди них сражался мой брат. Я хотел, чтобы они выжили, а как много ещё людей в Империи желало, чтобы их любимые вернулись домой живыми и невредимыми! Исполняя приказы мастера, я не думал об этом, жертвы были для меня безликими и чужими. Но не теперь.
Я пришёл, чтобы сразиться с учителем, чтобы выпытать ответы на вопросы. Я пришёл, чтобы биться на смерть, и не жалел об этом. Это не подвиг, я не лучше тех, кто умирал у подножия горы. Я ведь не герой и не их спаситель, я не всесилен и могу потерпеть поражение. Но мне хотелось верить, что многие из воинов пришли сюда не только потому, что повиновались воле своих командиров и господ, они пришли, чтобы защитить свою землю, свои дома, свой народ. Потому, что они надеялись на будущее. И создавали его. Я собирался биться на их стороне, я тоже сражался за свой дом, свою семью. Может быть, я хотел поверить, как поверил Хан, что синоби и люди могут жить в мире, могут стать друзьями и союзниками. Хан. Жаль, я с ним так и не попрощался!
***
Наконец-то, я добрался до мастера. Как я и предполагал, он не смог пропустить подобного побоища. Но, похоже, учитель не собирался участвовать в битве, он лишь наблюдал за резнёй и поджидал меня. Разумеется, он знал, что я приду по доброй воле.