– Какую смерть они выбрали для Хана? Быструю или как в прошлый раз? – спросил я, покончив с рисовой лапшой. Казалось, что от моего гнева даже воздух накалился.
– Решение не было принято. Не хватило голосов. Обсуждение будет продолжено.
Это меня не утешило.
– Ничего. Примут в следующий раз. Раз уж старейшины решили его ликвидировать, то не отступятся. Они не хотят конфликта с Альянсом. Дождутся удобного момента, и стоит только Тоширо ослабить бдительность, как они тут же всё сделают. Чистенько, что и не подкопаешься. Как будто нет других дел! Как будто Хан – единственный плохой парень в нашем мире! А как же мастер?
– Собрание отправило отряд в провинцию Кавагути. Думаю: они опередят дождь и успеют осмотреться. На этот раз мы не пустим всё на самотёк.
– Охотно верю! – пробурчал я. – Но Хан... Разве он виноват? Он не главарь заговорщиков, да и не сможет он возродить Империю. Сдаётся мне, причина совсем в другом. Старейшины его всегда ненавидели! Хан слишком отличается от других синоби, их пугают его способности. Они боятся всего, чего не могут понять. Вспомни, что они сделали с моей матерью! Вспомни, как они с ней обращались! Издевались! Старались выжить из посёлка! Наговаривали на нее! Поэтому общинники её возненавидели! Они напали на маму, и потому я родился раньше срока. Потому она отдала жизнь, чтобы спасти меня! А со мной! Что старейшины со мной сделали?! «Ты же мерзкий тэнгу! Почему бы тебе не убить друга? Нормальный синоби не может запятнать себя предательством, но к тебе это не относится!»
– Мне так жаль, Рэн... Так жаль, милый! – прошептала тётушка.
– А как мне жаль! Вся моя жизнь – это борьба за право остаться здесь! Но мой друг… за что Ханаваро отдувается? Мы сами предали его! Тетя… Даже если Собрание примет решение о ликвидации Хана, ты же мне ничего не расскажешь? Так? Вдруг я выдам Тоширо их планы.
– Старейшины знают, что ты так не поступишь.
– Они ничего обо мне не знают! Я предал один раз, с лёгкостью предам ещё, и ещё!
– Я не верю в это, хоть убей. Но помни, Рэн, личные чувства, какими бы сильным они ни были, не должны мешать общему делу.
– Да знаю, знаю! – взвился я. – Скажи лучше, ты действительно веришь в возрождение Государства Согласия?
Тётя тяжело вздохнула.
– В том виде, в котором планируется его возродить, вряд ли. И многие думают точно так же, как я.
– Хорошо. Ладно. Допустим, у нас всё получится. Объединимся, захватим земли людей, а с ними-то что будем делать? Уничтожим? Вырежем всех к чертям? Но проклятье никуда не денется. Похоже, что от него никогда не избавиться. Земли Империи могут превратиться в бесплотную пустыню, есди станем обрабатывать их. Значит, мы по-прежнему будем зависеть от людей, без них мы умрём с голоду. Сделаем рабами? Но какое же это Государство Согласия, если в нём будет рабство?
– Я согласна с тобой. Но есть и обратная сторона медали, Нитирэн. Рано или поздно в Империи воцарится мир. И дело не в новом императоре или в ком-то ещё. Дело в том, что одна эпоха сменит другую. И тогда люди обратят пристальное внимание на нас. Мы – угроза. Столкновение станет неизбежным, понимаешь? А мы ослабли, проклятье истощило нас. Прежде мы успешно сражались с людьми, но теперь исход битвы неизвестен.
– А мы не сможем просто-напросто жить среди людей?
– Как ты себе это представляешь? Чем мы будем заниматься? Мы оттачивали искусство войны веками. Это наше единственное средство заработка. И даже если поселимся среди людей, это уничтожит нашу культуру. Люди поглотят нас. Мы перестанем быть народом. Этого нельзя допустить!
– Понимаю… – вздохнул я. – Просто ничего не могу с собой поделать. Я многим обязан Хану. И я не хочу, чтобы люди воспользовались его добротой, а потом предали. Я не хочу, чтобы его снова принесли в жертву во имя общего блага. Но… вот ещё в чем дело, тётя. Раньше я боялся в этом признаться. Даже себе. Может, я хочу помочь Хану не ради него, а ради себя? Ведь не так много знакомых, тех, чьё мнение мне небезразлично, знают правду о случившемся. И вряд ли она когда-нибудь всплывёт. А вот я с этим грузом жить не могу. Не могу, и всё! Я отвел друга на казнь, а потом смотрел на то, как его убивают, и ничего не сделал. Хан ведь думал: я помогу. Уж я-то его не оставлю! Каково ему было, когда он всё понял? Когда он понял, с какой целью я привёл его туда. Я никогда не забуду его взгляд в ту минуту. Он режет меня до сих пор. Неважно, что мне сказали члены Собрания, плевать на приказ, если бы я остался и помог, всё сложилось бы иначе! Я же струсил и убежал. Не потому, что так было положено, нет, я спасал свою жизнь. Я забыл всё, чему учили, забыл о чести и гордости. Я хотел выбраться из того огненного ада, хотел спасти себя. Но ад последовал за мной, проник под кожу, поселился во мне. И теперь терзает.