– Доводилось ли тебе испытать чувства, Тоширо? К какой-нибудь девушке-синоби или к человеку? – спросила Сорано однажды. Бывали случаи, когда мы просто-напросто беседовали ночами напролёт. На самые разные темы. Я был чужим, потому она могла не таиться. Могла открыто говорить о чувствах, зная: судить её я не стану. О семье, политике и Империи принцесса тоже рассказывала, пусть и не так много. Она ведь прекрасно понимала, что я использую её как источник информации, и действовала осторожно.
И вот однажды мы заговорили о любви.
– Нет, не доводилось, – ответил я и не солгал. Мне не приходилось испытывать подобные чувства. Не знаю, любили ли меня или просто желали. Желание ведь ещё не любовь. Это потребность тела, а не души. Мои прежние избранницы были бесконечно далеки от меня, в их объятьях я хотел забыть о кошмарах. И только.
– Счастливчик! – улыбнулась принцесса. – Тебе несказанно повезло! Любовь может сломать, уничтожить, разорвать на части. Никто, никто уже не сможет собрать тебя заново. Для людей любовь тесно связана с обладанием. Все мы собственники, все мы эгоисты, и если не можем получить желаемое, то страдаем.
Вот как! Она любила, но кто-то отверг её чувства. Чувства самой принцессы! Возможно ли это? Возможно. Не каждый захотел бы рисковать собой ради связи с девушкой, на которой он всё равно не сможет жениться. Поэтому Сорано утратила надежду, поэтому она выгорела дотла.
– Не люби, Тоширо. Оставайся свободным, – попросила она и подняла голову, желая получить поцелуй. – Иначе перестанешь получать удовольствие от жизни.
***
Кошмары сводили с ума. Не давали покоя. Ни ночью, ни днём я не мог забыться. Объятья и ласки принцессы тоже не помогали. Спасала лишь музыка.
Я облюбовал чудесное местечко в дворцовом саду. Последние дни выдались напряжёнными. Судебный процесс над даймё, обсуждение планов военной кампании, возвращение Нитирэна из Ирисового царства, наши безрезультатные попытки расшифровать найденный в Эно документ. Хан работал с утра и до полуночи, поэтому мы проводили во дворце весь день и ночевали тоже там.
Итак, я избрал дальний уголок сада своим убежищем. Здесь я играл на скрипке, не опасаясь довести до слез какую-нибудь особо чувствительную придворную даму. Рядом располагался пустой павильон, я устраивался на его маленькой веранде или под деревом и отрешался от всего.
Но однажды, явившись в сад в ранних сумерках, я обнаружил, что насиженное место занято. На веранде уже ярко-ярко горели фонари. Девушка сидела спиной ко мне. Длинные тёмные волосы были распущены, лишь по бокам подхвачены гребнями и доставали до земли. Блестящие пряди путались в складках толстого белого пояса, завязанного на спине в огромный бант. Её платье было нежно-голубого цвета. Девушка, разумеется, не услышала, как я подошёл. Она продолжала рисовать. Цветы. Пышные бутоны красных пионов, вот что было изображено на холсте. Я был недоволен.
«Зачем ты здесь? Уже темнеет! Уходи, уходи! Хочу остаться один!»
Я развернулся и собрался удалиться, но вдруг девушка окликнула меня.
– Не нужно уходить, господин! Мы не помешаем друг другу.
Не поворачиваясь, я спросил, выпалил первое, что пришло в голову: «Неужели вы услышали мои шаги?»
Знаю. Ни о каких хороших манерах и речи быть не может. Для придворной дамы, которая знает двадцать способов правильно начать беседу, я грубиян.
– Нет, не слышала, господин. Но почувствовала, что чей-то взгляд прожигает спину.
Когда я повернулся, девушка уже поднялась с колен и подняла на меня глаза. Я окинул её взглядом. Овальное лицо, изогнутые брови, высокие скулы. Хорошенькая! И только. Впрочем, неважно. Всё это неважно. Обычная человеческая девушка, но… Но её глаза, точно цепями, приковали меня к месту. Глаза цвета грозовых туч. Мрачные, холодные, умные глаза. Удивительные. Я таких красивых глаз ещё не видел!
Она поклонилась мне. Я же не мог пошевелиться. Застыл, замер, примёрз к земле. Я понимал: это неправильно. Такого раньше не случалось. И всё же я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой! Да ещё и язык отнялся. Она не стала ждать моего приветствия и вернулась к мольберту. Что-то щёлкнуло в голове, стоило её глазам скрыться за завесой волос. Я точно ожил.
– Простите, госпожа, я не помешаю? Понимаете, прежде я никого здесь не встречал.
– Я была в отъезде, – сухо ответила девушка. – Это мой павильон и мой уголок сада.
О, как жаль!
– Извините, что…
– Вы можете приходить. Я не возражаю. Мне рассказывали о вас, Тоширо-сан. Своей игрой вы заставляете трепетать сердца слушателей.