— От Копытинских ворот до Большого вала. Валерьян Станислав Залесский из Беловостья. Сорок четыре человека, — вновь уткнул нос в список Обухович, оставляя без ответа Парчевского.
Обухович продолжил перекличку, зачитывая наименования кватер, кватермейстеров и количество защитников каждой. В список вошло триста сорок девять обывателей — шляхтичей, землевладельцев, лично участвовавших в защите города, а также чуть больше пяти сотен их челядинцев и заместителей, сто двадцать два господаря, а всего девятьсот семьдесят восемь человек. Таким образом, в защите Смоленска участвовали: три казачьих хоругви по сто человек каждая, одна черная хоругвь грунтовых бояр в сто десять человек числом, три участка стены защищали смоленские мещане, а остальные одиннадцать участков вверены были земскому ополчению, или товариществам из обывателей — дворян и шляхтичей смоленского воеводства.
— Полагая, что в хоругви по сотне человек в среднем, — говорил Обухович, спокойно обводя всех взглядом, — а число мещан в триста человек, получим приблизительное число защитников смоленского замка в тысячу шестьсот семьдесят человек, т. е. около ста человек на участок из двух кватер.
— Не много, — покачал головой Кмитич.
— Не очень много, верно, — согласился Обухович, — но к этому нужно прибавить находящиеся в Смоленске немецкие полки и польскую пехоту пана Мадакасского и Дзятковского. Вообще же, панове, в защите Смоленска участвует всего только три тысячи пятьсот человек, включая шляхту, челядь, немецкие полки, грунтовых казаков, замковую пехоту и мещан, оставшихся в городе.
— Разве это так уж мало? — спросил молодой и горячий пан Ян Высоцкий.
— Мало, панове, мало! Для Смоленска же по всей военной науке нужно как минимум пять тысяч ратников! — обвел всех тяжелым взглядом Обухович. Офицеры молчали. Паузу нарушил лишь вечно смешливый Павел Оникеевич.
— Отобьемся! — весело бросил Оникеевич, защищавший свою кватеру от Антипинской башни до Малого вала всего с семью десятками человек.
— Так, паны, обязаны отбиться, — кивнул длинными выцветшими волосами воевода, — но предупреждаю, что среди этих трех с половиной тысяч защитников есть немало таких, которые и стрелять вовсе не умеют. Таковы, например, школяры, слуги, ремесленники и крестьяне. И вот с такими вот силами приходится оборонять крепость, которая имеет в окружности около полутора миль, имеет стену, разделенную на тридцать шесть кватер, каждая из которой длиною в сто, сто пятьдесят, а то и двести сажень, сверх того — тридцать шесть башен, в каждой из которых по три боя, или этажа: верхний, средний и нижний. И наконец, два вала: Сигизмундовский, что вы называете все Большим, и Владиславовский, то бишь Малый, на защиту которых требуется никак не меньше одной тысячи пятисот человек.
«Ничего не скажешь, умеет смура и тоски напустить наш воевода», — думал Кмитич, нервно теребя пальцами соболиный мех своей шапки. Но Обухович, словно услышав мысли войта, тут же оговорился.
— Все это я говорю не для того, чтобы напугать вас, паны мои любезные, не для того, чтобы в ваши сердца смятение внести, и не потому, что, мол, все так уж кепска. Нет. Крепость, Божьими молитвами, крепкая, пушки многие восстановлены. Дзякуй за то и Самуэлю Кмитичу, которого нам Бог послал так вовремя и который столько пользы принес нам с пушками. Но я не хочу вводить в заблуждение командирский состав и говорю о реальном положении дел с личным составом фортеции. Рассказываю вам о том, где у нас худо, и о том, где у нас все добро. А не особо у нас добро то, что на каждую кватеру стены вместе с башней осталось в среднем всего по пятьдесят человек. Поэтому людей необходимо жалеть, понапрасну под пули и ядра не лезть, с вылазками все строго согласовывать со мной. За вылазки у нас ответственен наш пан хорунжий Храповицкий. Кстати, где он?
Все стали озираться, Храповицкого видно не было. В этот самый момент в дверь постучали.
— О! Наверное, пан хорунжий спозднился! Долго жить будет! — крикнул, засмеявшись, Оникеевич. Но в дверь вошел не Храповицкий, а молодой парень в одежде конного посыльного, с полевой сумкой на боку. Он быстро по-военному кивнул своей узкополой шляпой.