Артем и Павел переглянулись. Затем посмотрели на Химеру.
— Слабо верится, — жалобно вздохнул официант.
— Ну, увидишь. — Она пожала плечами. — Только вот заказ нам принеси, пожалуйста.
— Ах да… простите. — Официант снова раскланялся и засеменил в сторону кухни.
— Учись, Ходок, — произнес Полукров.
— О чем это ты? — Павел изобразил удивление.
— Она сказала, что им западло не платить за услуги. Унижает их честь. И ведь это жуткие норды.
— Да к чему ты клонишь, бродяга?
— К твоим постоянным киднякам в борделях. — Полукров усмехнулся.
— Черт, не при ней же, — зашипел Ходокири.
— А то я не знала. — Химера, по обыкновению, пожала плечами.
— Ну, с этим-то понятно. А вот откуда такие познания о нордах? — спросил Артем у девушки.
— Да жила я с ними, — в очередной раз пожала плечами девушка.
Ходокири кашлянул и поморщился.
— Что? — выдохнул Артем.
— Жила, говорю, с ними. Несколько лет. Да вы что так уставились-то? Не в этом смысле. Годков шесть тому, в почтенной семье. Пряталась от нехороших людей. Драться и стрелять учили заодно. Хотя… это у меня и так в крови…
— И чего еще мы о тебе не знаем? — скривился Павел.
— Вообще-то, вы обо мне ничего не знаете.
Расторопный официант тем временем явился с подносом. Пока он торопливо расставлял заказанное на столе, Павел слегка отодвинулся, памятуя о том, что паренек облил норда яблочным морсом.
— Ну так расскажи, — попросил Ходокири, когда официант удалился.
— К чему это все? Знаете про брата. Знаете про отца. Что еще вам нужно знать?
— Ты девственница? — хрюкнул Павел, усмехаясь.
Артем резко повернулся к нему и показал не только свирепое выражение лица, но и вилку — мол, только попробуй еще раз ляпнуть что-то подобное.
— Тебе, Ходок, точно этого не проверить, — невозмутимо ответила Химера, принявшись за гречневую кашу.
— Тёма, не суетись, братан, — пробормотал Павел другу, продолжавшему сверлить его злобным взглядом. — Ты эту вилочку вон тому громиле покажи…
Громилой был норд, который, презрительно ухмыляясь, неторопливо поднялся из-за стола и двинулся к ним. Большой палец он заткнул за широкий пояс с массивной бляхой, сделанной, похоже, из пластины от бронежилета. Другой ладонью вальяжно поглаживал свисающие длинными черными сталактитами усы.
— Вот черт, — шепнул Полукров и потянулся к ножнам.
— Не дури, — тихо сказала Химера. — Что бы ни было, не обращай внимания. Не ведись на провокации и сам не провоцируй. Просто ешь и помалкивай.
— Уверена?
— Абсолютно. И это не просьба. Я требую.
— А если…
— Если бы да кабы… Пока ничего не происходит. Сиди спокойно…
— Чего вы там перешептываетесь, детишки? — раскатился над их головами сущий гром.
Остальные норды сидели вполоборота, наблюдая за действиями сородича.
— Эй, красавица, — продолжал норд, — а что у тебя с глазом? Неужто один из этих лопухов в него чем-то по ошибке ткнул?
Норды за столом выразительно заржали, но быстро затихли, ожидая реакцию троицы.
— Оценить, какая ты образина, мне хватит и одного глаза, даже если он будет закрыт, — спокойным, но твердым голосом произнесла Химера, отпив березового сока из стеклянного стакана.
Артем недоуменно покосился на спутницу. Не провоцировать и не поддаваться на провокации? А что же она сейчас, черт возьми, делает? И как теперь себя вести?
Как ни странно, реплика девушки не вызвала гнева норда. После недолгой и очень тихой, но напряженной паузы он смерил ее великодушным взглядом и расплылся в улыбке. А его соплеменники снова засмеялись.
— Как она тебя, Валун! — воскликнул даже кто-то из них.
Тот, чуть качнувшись, выставил ладонь, давая остальным нордам знак заткнуться. Дескать, общение еще не кончилось.
— Крошка, а тебе не боязно дерзить норду? — эдаким заискивающе-угрожающим тоном спросил Валун.
— Крошка? — хмыкнула Химера, чуть наклонив голову. — Держу пари, это слово первым приходит в голову девицам, перед которыми ты снимаешь штаны.
Норды за столом загоготали еще громче.
— Может, для тебя снять и показать? — Валун похлопал ладонью по ременной бляхе.
— Десяти глаз будет мало что-то там разглядеть, а у меня всего один, — не полезла за словом в карман девушка.
Смех нордов, сидевших за столом, стал просто истерическим. Кто-то ржал так, что изо рта вылетали куски пережеванной еды. У кого-то из ноздрей прыснуло от смеха пиво. Третий, задохнувшись от хохота, захлопал ладонями по столу.