— Да видел я ее, — фыркнул Артем.
— Ну так не голой же! Такая баба, ух! Не чета твоей костлявой, прости господи, одноглазой кунице.
— Еще что-нибудь подобное скажешь, валяться тут будешь долго. — Полукров зло посмотрел на друга.
В заснувшем на зиму лесу, где лишь изредка поскрипывали стволы деревьев и все это заглушалось тяжелым дыханием двух людей, волочивших по снегу мотоциклы, послышался какой-то новый звук.
Артем обернулся. Позади виднелась телега с сеном, которую тянула белая лошадь, чья грива утопала в белесом паре от дыхания животного.
В телеге сидел, развалившись на каких-то тюках, бородатый мужичок в тулупе и расправленной ушанке. Одной рукой, облаченной в рукавицу, он держал поводья и хлыст. Другая кисть была обнажена, и ею он ритмично закидывал в рот жареные семена подсолнуха, сплевывая кожуру в сторону.
Нагнав двух незадачливых рейтаров, он придержал лошадь и залился смехом.
— Ну вы даете, хлопчики! Эка вас угораздило-то! Неужто зима нежданно наступила да в пути настигла?!
— Слышь, остряк, чего скалишься? Давно почки от побоев не болели?! — прорычал Павел.
— Злые вы, — поморщился мужичок. — Семечек хотите? У меня полно! Приставучая зараза! Один не одолею!
— Сам жри свой птичий корм! — повысил голос Ходокири.
— А ты куда путь держишь? — Артем хлопнул Павла по плечу ладонью, чтоб угомонился.
— В Жиздру.
— Там что, своего сена нет?
— Это сено для кобылы моей, чтоб в дороге пожрать было. Я туда шмотки везу на продажу. Жинка с тещей вяжут. А я продаю.
— Так подбрось нас. Мы заплатим.
У мужичка расширились глаза.
— Да вы очумели, братцы. Вас двое да два рейта. Я молчу, что мотоциклеты ваши сами по себе едва поместятся. Но такой груз… Это же тонна. — Он вдруг смолк и смерил Павла оценивающим взглядом. — Даже больше тонны!
— Ты на что это намекаешь, выхухоль! — снова зарычал Ходокири.
— Да на то, братец, что кобылка моя издохнет через полверсты. Без обид. Но ежели семечек не хотите, я поехал. — Он звонко ударил лошадь по крупу хлыстом, и повозка помчалась вперед с завидной для рейтаров скоростью.
— Урод, — фыркнул Павел.
— Чего ты лаешь-то на всех, Ходок?! — раздраженно бросил Артем.
— А то! Надо было малость на нем злость сорвать, а то, знаешь ли, есть такое желание — звездануть тебе в лоб чем потяжелее! И с чего бы это, а, Артем?!
— Да кончай ты ныть, черт тебя дери! Вон мужик колею укатал! По ней рейт тяни!
— Дурак! Тут он раз тридцать проехать должен, чтобы снег держал хорошо! Видишь, один хрен, проваливаются колеса!
В жесточайшей словесной перепалке они даже не заметили, как преодолели еще сотню метров. У Артема на мгновение даже мысль возникла: а может, и дальше крыть друг друга последними в лексиконе словами?
— Глянь-ка! — Ходокири вдруг остановился и вытянул руку.
Впереди на свежем снегу виднелся след. Разумеется, свежий, да и каким еще ему быть на свежевыпавшем снегу. Но это были не полосы от колес и не кружке от копыт. След шел справа налево, и его только что пересекла та самая телега. Рейтары приблизились.
— Снегоход, что ли? — почесал бороду Павел.
— У снегохода гусеничная колея пошире. Посмотри, тут еще и отпечаток мотоциклетных шин посередке. Странно.
— Действительно странно. — Ходок продолжал чесать бороду, выдирая из нее сосульки. — Да и хрен с ним. Пошли дальше.
— Нет, мне любопытно, что это за агрегат. — Артем взглянул налево, по курсу загадочного транспортного средства.
Метрах в сорока начинались неширокие, но довольно густые и высокие заросли кустарника и молодых берез. И казалось, что там след и кончался.
— Пойдем глянем.
— Да чего ради? — заартачился Павел.
— Да ничего не ради, а любопытства для!
Поворчав, Ходокири все же согласился. Мотоциклы прислонили друг к другу, чтоб не упали (в среде рейтаров падение байка считалось весьма крупным позором для его владельца), а затем Артем и Павел двинулись по следу.
Скрытый кустарником, там действительно находился некий самоходный агрегат. Пришлось напрячь ноющие от снежной белизны глаза, чтобы понять: это тоже мотоцикл. Черный, как принято у рейтаров. Скоростной, судя по дизайну. Ну а зимние условия внесли дополнительные элементы в конструкцию. К передней вилке приделана рама с парой широких лыж, между которыми находится колесо, не очень полезное для движения по сугробам. У ведущего колеса похожая конструкция, но более хитроумная. По обе стороны треугольные каркасы с роликами, со звездочкой на вершине каждого треугольника, получающей крутящий момент от ведущего колеса, и резинометаллическими гусеницами.