– Ну, есть ещё кто целый?
Пастырь с клюкой ей неинтересен. Бедолага ползает по склону на четвереньках и собирает в кучки то, что осталось от его стаи. Плечи под серым одеянием трясутся – пастух, похоже, рыдает. Какое-то странное шевеление на холме. Ученик «приблизился»: одна из оторванных голов медленно движется к истерзанному собачьему туловищу, ещё сантиметр и куски плоти сливаются воедино, срастаются…
Мирра вновь задрала к небесам перемазанную чёрным косматую морду и завыла. Заплакала тяжко и скорбно, словно сожалея о победе над стаей. Навязанном ей тёмным Тунгром убийстве, своей кровавой миссии.
И опять затряслись скалы, холмы и сама земля под ногами ученика. Сорвался со склона и полетел ему в голову небольшой, но увесистый обломок. Георгий инстинктивно заслонился рукой и едва успел мысленно произнести: «нет».
Камень резко изменил траекторию. Но вскользь своим острым краем всё же задел костяшки пальцев защищающей голову кисти.
– Больно! Чёрт! Настоящее, земле… Хотя нет, Азгардотрясение! Что же ты так воешь, любовь моя!
[1] Що з им зробилось (суржик, украинизированный сленг) – что с ним случилось.
[2] Лякаюсь дюже (суржик) – сильно боюсь.
[3] Злодень, яких пошукать (суржик) злодей, каких поискать.
Глава девятая. "Мертвецкая" Глава десятая "Неявные грёзы Георгия Громова" Грёза третья "Астард"
Глава девятая. Мертвецкая
Сергей очнулся от холода. Размеренными тактами метронома боль пульсировала в затылке. С минуту Корсаков бессмысленно таращился в окружающую непроглядную тьму. Память и сознание медленно возвращались.
— Профессионалы грёбаные! — мелькнуло в больной голове.
Перевязочная марля, заботливо набитая в пересохший рот, мешала дышать. Доктор пошевелился и понял — затёкшие руки оказались крепко связанны за спиной. Ноги, слава халтурщикам, были не такие бесчувственные, и даже свободны. Стараясь не обращать внимания на болезненные толчки в черепе, Сергей напрягся. Собрался с силами, извернувшись всем туловищем, и уселся на холодном полу.
— До боли родной запах, — потянул носом Корсаков. — Вот чёрт, формалин! Уж, не в морг ли меня запихнули?
На совершенно ледяном полу пленника била крупная дрожь. Подобно барабанщикам у эшафота, зубы выстукивали мелкую фатальную дробь. Сергей зябко передёрнул плечами, кожа под тонкой сатиновой тканью медицинского халата онемела от холода.
— Интересно, — меланхолично размышлял Корсаков. — Какие планы у санитаров-уголовничков? Сразу прибьют или ректально оприходуют и мою медицинскую задницу после Шагане? Ну что же, в любом раскладе можно найти положительные моменты. Хотя бы согреюсь перед летальным исходом! Людям удовольствие доставлю. Послужу ягодичной мышцей на благо народа!
Чем дольше размышлял на эти скорбные темы Сергей, тем меньше равнодушия в нём оставалось. Как не обделённый фантазией человек, доктор в красках и звуках представлял себе предстоящие испытания, скорее всего последние.
Матерно замычав, Корсаков принялся активно перемещаться по холодному полу, подскакивая на пятой точке. Если он действительно находится в морге, значит, сможет в этой кромешной тьме наткнуться на стену. В конце концов, где-то здесь шкаф с инструментами, секционный стол[1] или каталка.
На счастье его ноги уткнулись в нечто. Сергей скинул кроссовки и ступнями в носках принялся ощупывать находку.
—Так, колесо! А вот, на расстоянии в пару метров, ещё одно. Судя по всему, это больничная каталка, — понял доктор.
Завалившись набок, он полез в промежуток между колёсами. Там Сергей встал на колени, нащупал спиной дно каталки и принялся медленно выпрямляться. Железяка оказалась страшно тяжёлой, наверняка чем-то гружёной. Превозмогая рвущую боль в спине, Корсаков напрягся. Чёртова тележка поддалась и, наконец, накренилась. Что-то тяжёлое грузно ухнуло на пол. Увлекаемый силой инерции, Сергей последовал за падающей каталкой. Приземлился он удачно, на нечто сравнительно мягкое. В воздухе разлился запах анатомички — так и не ставший привычным за годы обучения убийственный коктейль из формалина, спирта, сырой резины и тухлой человеческой плоти.
Следовало поискать чего-нибудь острого, режущего, чтобы освободить руки, и Сергей скатился с трупа. То, что он свалил с тележки мертвеца и с полминуты возлежал на покойнике, изображая некрофила, Корсаков не сомневался. Доктор даже догадывался, кого именно потревожил на смертном одре. Пять дней назад скончался один из больных, старожил Огнева лога с шизоидным синдромом. Сергей сам осматривал тело и оформлял акт о смерти. Фамилия старика была Гулько. Дед Гулька, как прозвали его в лечебнице. Теперь, с обычной канителью казённого погребения, его тело не меньше недели пробудет в морге клиники.