Выбрать главу

Женщина смотрит в окно.

Едва повернувшись, голый Бугай застыл на месте, встретившись взглядом с Хозяйкой. Мгновение — и он будто поперхнулся, прижал обе руки к левой стороне груди, медленно оседая на пол.

Женщина смотрит в окно.

Умолк, наконец, со своим затянувшимся «ва-ва-ва» толстяк Батон. Закатив глаза, он ничком повалился на матрасы, прямо на оцепеневшего от ужаса именинника. Тщетно несчастный Кадаврик пытался выбраться из-под бесчувственного тела. Он мог лишь стонать и подёргиваться, медленно задыхаясь под тяжкой тушей.

Женщина смотрит в окно.

Вот и Евгений удостоился ледяного взгляда Хозяйки. Сыщик почувствовал, как силы стремительно покидают его, а мягкий, укрытый поролоном пол уходит из-под ног. Мышкин рухнул на колени, белый потолок над его головой начал стремительное вращение. В центре вдруг открылась дыра, показалось усыпанное нереально крупными звёздами небо.

— "Умри! Умри! Умри!" — острой болью часто выстукивали кровавые молоточки в его готовой взорваться голове.

— Несправедливо! — из последних сил пролепетал Сыщик.

И только полураздетая Оксана безучастно кивала и повторяла свою бесконечную присказку.

Распахнулась стеклянная дверь, ведущая в коридор. Словно ещё один призрак, из полумрака на пороге возник Георгий Громов. В останавливающем и успокаивающем жесте он поднял правую руку и чужим, незнакомым для Сыщика голосом произнёс:

— Wаndа to ja, Wаclaw. Zatrzymaj się, kochana, proszę ciebie[10]

Женщина смотрит в окно.

[1]«холера ясна» - «cholera jasna»(польск.) – польское ругательство, часто используется, как эмоционально окрашенное междометие.

[2] «Положенец» (криминальный сленг) – в воровской иерархии кандидат в «законные воры», может назначать «смотрящего», контролирующего криминальную деятельность на определённой территории.

[3]Басота – нищий, бомж.

[4] «лавэ» - деньги.

[5]«бессрочка» - пожизненное заключение.

[6] Иди уже до людей, не треба тоби боятися, як дiвчине. Тебе тут не трахнуть, у нас для цього справжні дівчата є (украинск.- суржик) – Иди уже к людям. Не нужно тебе бояться, как девице. Тебя здесь не трахнут, у нас для этого настоящие девушки имеются.

[7]Та йди вже сюди, не бійся - Да иди уже сюда, не бойся.

[8]не соромся – не стесняйся

[9] перелякався дюже – перепугался очень

[10] Wаndа to ja, Wаclaw. Zatrzymaj się, kochana, proszę ciebie! (польск.) Ванда это я, Вацлав. Остановись, любимая, прошу тебя!

Глава тринадцатая. Неявные грёзы Георгия Громова «Вацлав и Ванда»

Глава тринадцатая.

Неявные грёзы Георгия Громова «Вацлав и Ванда»

Георгий спал в палате. На больничной, уже привычной койке, ему вновь снился всё тот же сон — бесконечная история, сказка о Посмертье. Впрочем, Громов так и не научился отделять свои ночные грёзы от нормального бодрствования.

Это повелось с самого первого дня его чудесного перерождения. Так уж сложилось — и то, и другое, было для него двумя частями одного целого, его жизнью. Заснув в Яви, он просыпался в Посмертье, и наоборот, заснув в Посмертье, пробуждался в Яви. И кто бы на его месте мог решить, который из двух этих смежных миров настоящее…

***

Вар-р! Вар-р! Вар-р!

Отрывисто вскрикивали крупные тёмно-лиловые и черноклювые птицы, похожие на воронов. Кричали, словно лаяли. Рассевшись на ветвях ближайших деревьев и, не стесняясь местом пребывания, они истерично выясняли какие-то свои вороньи посмертные отношения.

— Парламент у них тут, что ли? — проскрипел ученик сквозь зубы.

Оглушающие в обычной тишине Посмертья, громкие звуки хлёстко били, обжигали ушные перепонки. Непривычные крики вызывали у него резкую и мучительную боль в голове, да и во всём теле тоже.

Громов стоял посреди чёрного безлиственного леса, и тщетно пытался защитить ладонями свои несчастные уши. Проклятое «вар—р» неслось со всех сторон. Ученик в отчаянии поднял голову. Ближний «ворон», сидящий на голом чёрном суку, оказался рыжеватым, в отличие от смоляных своих собратьев. Он перехватил взгляд человека и хитро подмигнул. Да, именно подмигнул ему «траурным» глазом. Бордово-чёрным и единственным, как у всех его сородичей.

Птица мотнула головой, указывая горбатым смоляным клювом куда-то вниз, в сторону древесного ствола, где прилепилась похожая на бороду Посейдона косматая колония серо-зелёного мха. Ни на что не надеясь, ученик оторвал от «бороды» два клочка, скатал, и заткнул ими уши. Сразу же полегчало. Да что там, отпустило совсем. Ужасное «варканье» немедленно превратилось в безобидное кошачье фыркание. «Фар-р, фар-р»…