Неожиданная немецкая речь прозвучала пугающе. В узком пространстве кафельного коридора её звуки разнеслись резко и оглушающе гулко:
– Martin! Du machst mich traurig! Sofort zu dir gehen![2]
Впрочем, Корсакову это даже пошло на пользу. Неведомый немец помог стряхнуть ему гипнотическое оцепенение. Врач поднял голову. За спиной жуткого ушастика, засунув обе руки в просторные карманы белого халата, стоял медбрат Зингер. Выражение его старообразного сухощавого лица было раздражённым и крайне недовольным.
Кролик отреагировал мгновенно. Он подскочил на месте, изобразив в воздухе подобие балетного антраша, и бросился наутёк по коридору.
– Простите эту досадную накладку с моим племянником, Сергей! У меня есть брат Вольдемар, он гражданин Германии, работает в организации «Врачи без границ». Вольдемар сейчас в длительном отъезде. Где-то в Бангладеш. Так что я вынужден присматривать за сорванцом! – начал оправдываться Зингер. – Здесь в лаборатории последнее время катастрофически не хватает компетентного персонала. Иноходцев не в счёт. Он не медик, тем более не учёный. Скорее, как все хорошие главврачи, неплохой хозяйственник. Однако в нашем, докторском деле, он был даже опасен. Мог запросто перепутать препараты и дозировки. Впрочем, кому я это рассказываю?! Я теперь один и совсем зашиваюсь. Простите за то, что не встретил. А особенно, за то, что не предупредил о дезкамере.
– Да ладно, Пётр Генрихович! – легко принял извинения отходчивый Корсаков. – Не страшно! Давайте, показывайте, какие у вас тут ещё тайны-сюрпризы. Надеюсь, что зверушек больше не будет, а то уж больно кролики-племянники у вас ужастиковые… Стивен Кинг отдыхает!
– Ну вот и славно! – довольный отсутствием жалоб со стороны Корсакова, облегчённо заметил Зингер. – Пойдёмте, я покажу вам основную лабораторию. Место ваших будущих трудов и открытий.
С самого начала работы в клинике Сергея так и подмывало спросить у пожилого медбрата, не является ли он родственником широко известного изобретателя Зингера, кроля швейных машинок. Однако вопрос этот был бы настолько банален, что задать его Корсаков постеснялся. Тем не менее глупый детский интерес, словно назойливая муха жужжал где-то на задворках подсознания Сергея.
Зингер прервал затянувшееся молчание:
– Как вы уже наверняка догадались, Сергей Олегович, я тоже врач-психиатр. Восемь лет назад защитил докторскую по клинической психиатрии.
– Я давно приметил, Пётр Генрихович, что вы не медбрат, а опытный доктор! – заметил Корсаков. Он лишь немного покривил душой, чтобы сделать приятное Зингеру.
Коллеги проследовали вперёд по коридору. Сергей вдруг почувствовал что-то вроде лёгкой щекотки между лопаток. Он обернулся. Позади, из-за дальней двери нагло торчали розовые кроличьи уши.
Детский голос насмешливо поинтересовался:
– Peter! Aber warum denkt der Russe, dass du in deiner Famillie judisch bist? Und wo die Nahmaschinen?[3]
Зингер сделал вид, что не слышит мальчишку. Сергей же полиглотом не был. Хотя общий смысл сказанного «кроликом» вполне до него дошёл.
"Кажется, этот милый племянник меня просканировал. Впрочем, его дядюшка Петер сделал это ещё раньше", – внутренне поёжился Корсаков.
Словно подтверждая его мысли, Зингер странным образом криво ухмыльнулся и, вообще-то, совсем не к продолжению разговора, добавил:
– И да, коллега! Если вам интересно, я не еврей, а стопроцентный немец. Мои предки из Поволжья. Жили там, как известно, ещё со времён великой немки императрицы Екатерины.
Сергея всё больше одолевали самые неприятные предчувствия. С другой стороны, он удивлялся происходящему всё меньше и меньше. Такое уж это было нескучное место – Огнев лог.
***
– Вот здесь, в этом превосходном исследовательском центре, вам, Сергей Олегович и предстоит работать! Изучать медицинские аспекты, влияние аномальной зоны Огнева лога на психофизику человека! Всё это превосходное оборудование отныне в вашем полном распоряжении! – нескромно нахваливал Пётр Генрихович новое рабочее место Корсакова. – В случае вашего согласия на сотрудничество с нами, разумеется… – добавил он непринуждённо.
Однако Сергей сумел уловить какую-то тревогу, фальшь в интонациях и нарочитом пафосе Зингера.
Они находились в безлюдном, прекрасно освещённом лабораторном зале. Огромное помещение, разделённое лишь перегородками кабинок, оказалось просто набитым самым современным оборудованием. Сергей даже при беглом осмотре легко опознал последние модели радиоизотопных сканеров, томографов, энцелографов, нейро-магнитных стимуляторов[4] и ещё множество неизвестных даже ему новейших приборов. У Корсакова, изрядно истосковавшегося по научной работе, при виде такого изобилия просто разгорелись глаза. Тем не менее он счёл необходимым задать Зингеру несколько весьма важных вопросов: