– "Знакомо! Многое любимо!"
Георгий взял в руки бордовый тяжёлый томик с профилем прекрасного юноши.
Генрих Гейне.
Прикрыв глаза, Георгий тихо продекламировал:
– Die Luft ist kühl und es dunkelt, Und ruhig fließt der Rhein; Der Gipfel des Berges funkelt, Im Abendsonnenschein[1].
Взволнованный Гром вышел из магазина и плюхнулся на ближайшую скамейку.
– «Мне внятно всё – и острый галльский смысл и сумрачный германский гений[2]»… – в полном смятении пробормотал он. И тут же, откинув голову, громко и заливисто расхохотался…
[1] Стихотворение Генриха Гейне«Die Lorelei» –
Воздух чист и темнеть начинает, Рейн несет свои воды, бурля, Туча солнце в себя забирает, Лишь вершине чуть света даря.
[2] Изменённая строка из стихотворения А. Блока «Скифы»
Глава седьмая «Сходняк» Спящая красавица-2
Глава седьмая
«Сходняк», или "Спящая красавица-2"
Корсаков не без удовольствия расположился в своём новом, просторном кабинете. Это помещение было нечета той каморке, которую выделил ему в клинике Иноходцев. Такому кабинету и сам главврач Огнева лога бы позавидовал. Светлые стены, высокий потолок, современный рабочий стол, мягкий диван и, даже пол с подогревом. Доктор окрестил своё новое место работы «просто и со вкусом», «Катакомбы». С полудня до поздней ночи Сергей внимательно изучал «истории болезней» погружённого в анабиоз персонала подземной лаборатории. Выходило, что заболевать они начали в очень близкие друг другу временные сроки. Развитие болезни у всех происходило почти одинаково. Создавалось впечатление, что исследователи «аномальной зоны «Огнев лог» каким-то непонятным образом заражали друг друга несуществующим в природе возбудителем болезни Альцгеймера. Как будто в маленьком коллективе разразилась внезапная эпидемия преждевременного маразма.
"Тогда почему не заболел сам руководитель проекта Зингер? – спрашивал себя Корсаков. – По логике Пётр Генрихович должен был пострадать от неизвестного медицине «вируса старческой деменции» первым. Ведь он самый пожилой из этой группы. У Зингера что, природный иммунитет или прививка от местного «катакомбного маразма»? Чушь какая-то! Мутит Зингер! Похоже, что очень многое не договаривает этот медбрат с докторской диссертацией"…
Сергей поднялся из новенького кожаного кресла и нервно зашагал по кабинету. Через минуту он решительно вышел в коридор и направился в рекреационный зал. Открыв дверь с помощью мобильника, Корсаков остановился на пороге. В зале царила непроглядная тьма. Сергей в поисках выключателя пошарил по стене возле двери. Безрезультатно. Тогда, чертыхнувшись, он достал из кармана всё тот же универсальный, словно палочка-выручалочка мобильник и, пощёлкав кнопками, нашёл в нём опцию фонарика. Корсаков повёл лучом по сторонам.
– О, чёрт! Кажется, я ошибся помещением! – с досадой воскликнул он.
Сергей, похоже, забрёл в какую-то раздевалку. Луч света скользнул по длинному ряду шкафов из полупрозрачного пластика.
Корсаков открыл один из них. В нём, на специальной вешалке-распорке находился серебристый, как будто из мягкой фольги, смахивающий на скафандр костюм. На полке выше, покоился шлем из того же материала. Чуть ли не половину этого, походящего на часть рыцарского облачения, шлема занимало обзорное окно из стекловидного пластика. Оно казалось чёрным и совершенно непрозрачным. Сергей, из мальчишеского любопытства, решил примерить эту амуницию. Облачившись в скафандр, он водрузил на голову шлем с откинутым чёрным пластиковым забралом. Неподалёку нашлось и зеркало в человеческий рост. Фонарик мобильника высветил жутковатое отражение. Корсакову стало не по себе.
– Какая-то тень отца Гамлета, средневековое привидение в доспехах! – проворчал Сергей и поспешил избавиться от скафандра.
Покинув хранилище защитных костюмов, Корсаков вышел в коридор и вскоре нашёл нужную дверь. Ориентируясь в пространстве лишь с помощью узкого лучика, он вошёл внутрь и медленно, чтобы не споткнуться о, проложенные на полу многочисленные кабели, побрёл по тёмному залу.
"Какого рожна я ещё хочу найти здесь? – спрашивал себя Корсаков. – Надо было дождаться Зингера, если мне так уж приспичило ещё раз полюбоваться на этих жутких анабиозников. У них по документам даже имён нет, одни серийные номера, как у биороботов".
Сергей добрался до центра зала и осмотрелся с помощью фонарика. Все капсулы с усыплённым персоналом лаборатории вроде бы находились на месте. Да только что-то с ними было не так. Прежде, эти чёрные саркофаги, располагались полукругом, теперь же, оказались стоящими в ряд. Корсаков толкнул одну из капсул, и она легко сдвинулась. Постаменты, на которых располагались анабиозные камеры, оказались снабжены небольшими колёсами.