Корсаков остановился возле одной из капсул и посветил фонариком в лицо молодого рыжебородого мужчины. По спине доктора побежали ледяные мурашки. Луч фонаря заплясал на бледном, как мел, лице. На высоком чистом лбу, чуть выше левой брови, чётко просматривалась синеватое пятно. Странная родинка в виде лунного кратера. Единственного на обратной, невидимой с Земли стороны ночного светила. Корсаков принялся лихорадочно осматривать лица других спящих. У каждого анабиозника находил он одну и ту же примету – лунную родинку. Словно их всех заклеймили, поставили тавро, будто породистым лошадям.
Конечно же, доктор Корсаков помнил, где он впервые заметил эти знаки. Видел он их в той самой, неправдоподобно реальной ночной грёзе. Во время своего с Громовым путешествия в призрачный лунный город. Той самой ночью, которую хотел бы забыть навсегда.
Корсаков, по-стариковски сутулясь, побрёл прочь из рекреационного зала. Случайно он провёл лучом фонарика по крышке одной из капсул. Увиденное под прозрачным пластиком женское лицо показалось ему смутно знакомым. Сергей остановился и подошёл к чёрному «саркофагу». Молодая, лет двадцати пяти брюнетка. Смуглая кожа, изящная фигура, узкие бёдра, маленькие груди, тонкие руки и ноги. Лоб чистый, без всяких лунных знаков. Точёные черты лица, брови вразлёт. Под закрытыми веками с пушистыми необычайно длинными ресницами, неправдоподобно большие миндалевидные глаза. Женщина походила на сказочную, прелестную в своей наготе, спящую царевну, дочь именитого султана или магараджи.
"Шагане! – осенило, наконец, Сергея. – Какой же я тупица! – Эта восточная царевна ужасно похожа на Шагане! Словно её старшая сестра. Была у нас одна спящая красавица, а теперь и вторая появилась!"
Корсаков поднёс фонарь вплотную к прозрачной крышке капсулы и направил луч в лицо неизвестной. Затенённые, с длинными загнутыми чуть вверх ресницами веки затрепетали, словно крылья махаона. Огромные карие глаза на смуглом лице распахнулись и в упор уставились на Сергея. Доктор инстинктивно отпрянул, охнул и, зацепившись ногами за кабель, полетел спиной назад, затылком целясь прямиком в бетонный пол.
***
Мышкин, разжился у Громова деньгами и накупил в магазине «Розумна сова» целую прорву книг.
– Вот ребята обрадуются! Теперь будет чего почитать! – предвкушая удовольствие, бормотал Женя. Он загружал в объёмный багажник Мерседеса очередную, упакованную в плотную коричневую бумагу стопку.
Хабар, рассслабленный после визита в ресторан, распространял вокруг себя шикарный коньячный дух. На слова Мышкина он отреагировал равнодушным пожатием плеч. Трезвый же, а потому злой Бугай одарил длинноносого книголюба взглядом полным непередаваемого призрения.
Уже на выезде из города в недрах просторной кожаной куртки Хабара пронзительно зажужжало. Громову от неожиданности показалось, что за пазухой у главаря завелось какое-то инфернальное насекомое.
Хабар, по-барски развалившийся на переднем пассажирском сиденье, достал из внутреннего кармана маленький чёрный мобильник. Он поднёс его к хрящеватому уху и, выкатив нижнюю губу, вальяжным тоном ответил:
– У аппарата!
Что ответили Хабару неизвестно. Однако вальяжность его, как ветром сдуло. Психбольничный авторитет даже уселся в кремовом кожаном кресле в приличной позе.
– Понял, Рустам Ахматович! Через четверть часа будем! – отрапортовал почти по-военному уголовник.
– Что случилось? – осведомился Громов.
Хабар бросил острый взгляд на Грома, но отвечать не стал. Отвернувшись, он коротко приказал, напрягшемуся на водительском сиденье Бугаю:
– Разворачивайся обратно! В город едем. К Рустаму…
Громова такая неучтивость выдрессированного уголовника неприятно насторожила. Да что там! Весьма покоробила…
Но это как раз ерунда! Главное, Гром понимал:
"Хабар вышел из под контроля. И всё потому лишь, что пообщался только что с кем-то гораздо более авторитетным, чем я".
То есть, говоря по-научному, реципиент получил новую установку от более сильного донора.
Женя Мышкин, сидящий рядом с Георгием, тоже встревожился. Он, словно инстинктивно почувствовал, заполнившую салон автомобиля ауру опасности.
Через четверть часа белый роскошный «мерин» Иноходцева притормозил у миниатюрной копии краснокирпичного феодального замка. Этот «замок» имел башенки с бойницами и, даже деревянный мост на цепях. Под мостом находилась глубокая канава, изображающая, видимо, оборонительный ров. Четверо огнелоговцев молча вышли из машины и прошли по мосту во двор замка. Здесь им не встретились ни пирующие за дубовыми столами, освободившиеся от доспехов рыцари, ни их, укрытые попонами, жующие овёс боевые кони. При ближайшем рассмотрении всё это псевдофеодальное хозяйство оказалось довольно пошло стилизованным под средневековье рестораном. Белые скатерти, сервированные столики, снующие, одетые в длинные красные камзолы вышколенные официанты. А вот гостей всего ничего. И два десятка не наберётся. Сидят во главе стола несколько пожилых, а поодаль остальные, крепкие кряжистые мужчины в расцвете лет. Все в модных костюмах, при дорогих швейцарских часах. Тяжёлые подбородки, пронзительные, остро-оценивающие взгляды, синие татуированные перстни на пальцах.