"Вселенский пролетарий!"
Загоняя в антрацитную гладь свои бессмысленные гвозди, этот вечный труженик наверняка ворчал:
"Вот хрен вам, а не покой! Ишь, Нирвану захотели! Вечную суету всем в душу! А ещё чёрта! И сатану! И дьявола! Вот так! Вот так! Вот так!"
– Бип, бип, бип! Ж-ж-ж!
"А спутник мой всё сигналы подаёт, – автоматически отметил Корсаков. – Только вот зачем он ещё и жужжит? Прямо как майский жук!"
Сергей снова взглянул на спутник. Тот сверкающим шариком маячил далеко впереди.
"Это он удрать успел, пока я космические виды созерцал, – с досадой понял доктор. – Не дело! Надо догонять. Не зря же я на тренировках из университетского бассейна часами не вылезал. Кубки на соревнованиях по плаванию брал неоднократно".
Сергей глубоко вздохнул, активно задрыгал серебристыми ногами, замахал руками и поплыл в космическом вакууме стремительным кролем. Спутник вскоре был настигнут. Корсаков крепко ухватился за антенны, подтянулся и не без труда забрался на отполированный шар. Удобно усевшись верхом, доктор удовлетворённо вздохнул и поплыл по околоземной орбите эффектным серебристым наездником.
"Я прямо Мюнхгаузен на ядре, – добродушно усмехался Корсаков. – Неплохо бы теперь ещё и на Луну вырулить".
Доктор повернул голову к естественному спутнику Земли, и усмешка исчезла с его лица. Луна смотрела на него обратной, невидимой с Земли стороной… Корсакову вспомнилась та самая, ужасная в своей реальности грёза о лунном городе…
В желудке у Сергея требовательно заурчало. Это обстоятельство быстренько отвлекло Корсакова от неприятных воспоминаний.
"Интересно! А кормить меня здесь, на орбите, кто-нибудь собирается?" – возник в его голове вселенского масштаба вопрос.
– Бип, бип, бип! Ж-ж-ж!
– Серёж, возьми телефон, – прозвучал в левом наушнике корсаковского гермошлема сонный голос Ядвиги. – А то он уже минут пять надрывается… Жужжит без конца, спать мешает!
Корсаков с трудом разлепил глаза и покосился на прикроватный столик.
– Бип, бип, бип! Ж-ж-ж!– чёрный мобильник Корсакова неистово, возмущённо жужжа, ползал по гладкой отполированной поверхности.
Телефон и правда, походил сейчас на беспокойного майского жука.
Доктор с третьей попытки поймал это назойливое насекомое и, поднеся к уху, хрипло ответил:
– Корсаков слушает!
– Ну, наконец-то, Серёжа! – раздался в трубке радостный голос Иноходцева. – Я вас поздравляю, мой дорогой! Наша девочка пришла в себя. Малышку я определил в отдельную палату. Шаганэ покушала кашку и даже поговорила со мной.
– Я рад! – сухо ответил Корсаков.
Уж слишком много непонятного последнее время на него навалилось. Причём через эту самую малышку Шаганэ. Впрочем, никакая она не Шаганэ. Если верить Зингеру, её настоящее имя Симона. К тому же она младшая сестра Амэны…
– Вы знаете, Серёжа, а ведь наша девочка непременно хочет поговорить с вами, – продолжил Иноходцев.
Корсаков принялся одеваться. Он совершенно забыл о своей бедной, крепко сотрясённой накануне голове. Боль, как и опухоль на затылке исчезли неожиданно, ретировались вместе с ночной тьмой. Забытая головная повязка осталась валяться на полу, рядом с кроватью и спящей в ней Ядвигой.
На пути в клинику Корсаков не переставал размышлять о происходящем. Но ни к каким определённым выводам он, так и не пришёл:
"Я прямо купаюсь в информации! Но это всё какие-то загадки, ребусы, шарады, – досадовал доктор. – Где сон? Где явь? Всё перепуталось"…
«Отдельная палата», по местным понятиям, слыла роскошной. Приличная мебель, итальянская двуспальная кровать, холодильник и огромный плоский телевизор на стене. Всё это предназначались, видимо, какой-нибудь скоропостижно сошедшей с ума VIP-персоне.
Иноходцев, сияющий, словно серебряный доллар, встретил хмурого Корсакова при открытых дверях.
– Это великий день, Серёжа! – пафосно объявил Лев Николаевич.
Сергей неприязненно покосился на директора и мысленно проворчал:
"Да неужели?! Помнится, вы господин главврач, и лечить толком не хотели этого несчастного ребёнка. Мерзавцу Хабару её сбагрили. А до этого ещё и развлекались с пациенткой. Прямо как тот мерзкий катакомбный мальчишка-немец с анабиозниками".