– Но учитель! – почти взмолился Георгий. – Что мне делать? Как избавиться от этого проклятого Зингера с его наваждениями в этой дьявольской оболочке? Я запутался, перестал отличать реальность от фальши. Причём в обоих наших мирах!
– Я помогу тебе, – ободрил Громова профессор. – Предупреждён, значит вооружён. В моих силах ненадолго изолировать твоё сознание от инсинуаций Зингера. А ты со своей стороны – соберись. Относись крайне критически ко всем дальнейшим подозрительным и противоестественным событиям, происходящим с тобой. Просто включи интуицию. Задействуй интеллект и здравый смысл.
– Легко сказать, соберись… Как говорят уголовники, надо «фильтровать базар»?
– Зингер – нацист. А значит – человек ограниченный. Догматик, лишённый эстетического чувства. Да что там догматик… Как все нацисты, попросту говоря, он пошляк. Причём пошляк грязный, настаивающий на нечистоте всего и вся. Этот человек транслирует тебе своё мироощущение. Оно зловонно! Разве ты сам не чувствуешь его тошнотворность? Тебя же почти выворачивало в твоём скафандре!
– Точно, учитель, – согласился Георгий. – Меня и сейчас мутит.
– Скоро я оставлю тебя, – предупредил наставник.
– Зингер в тот же момент придёт в себя, чтобы продолжить свои игры. Но если ты проявишь волю и ясно дашь понять этому человеку, что разоблачил его козни и не веришь ничему из того, что он пытается тебе внушить – его власть над тобой мгновенно кончится.
– Точно?
– Будь неколебим, сынок! Помни: Зингер пользуется твоими сомнениями. С их помощью он искушает тебя. Если всё пройдёт хорошо, в чём я не сомневаюсь – сбрось с себя эту глупую скорлупу и отправляйся ко мне, к нам с Вандой в гости. Ты знаешь как. Просто скажи: «да». И вот ещё что! Конечно, Зингер тебя не отпустит. Он захочет отомстить, убить! И никто не сможет помешать ему! Что же, придётся тебе умереть в Яви. И не понарошку…
Послесловие
В светлой просторной гостиной, убранной в лучших традициях европейской Яви почти столетней давности, шла напряжённая беседа.
– Гоша, ну что ты, как ребёнок? Ванда, кохана моя! Вразуми молодого пана! – мысленно увещевал юного странника наставник Вацлав.
Одетый в костюм консервативного кроя, профессор психиатрии Сташевич нервно поправил пенсне на носу. Нахмурившись, он уставился в окно. Сташевич смотрел на унылые пустоши, припорошенные снегом. На чёрно‑серый безлиственный лес вдали. На тоскливый пейзаж его личного Посмертья, прежде такого одинокого.
– Ну, правда, Георгий, – к безмолвным уговорам подключилась пани Ванда, красивая светловолосая дама в черном платье, строгом, до пят. – Отчего вы не хотите подняться сегодня же в Свет вместе с нами и Агнешкой? Вы имеете на это полное право!
Непознаваемым чудесным образом рождённая и выросшая в безвременном Посмертье дочь Сташевичей Агнешка, светленькая, прехорошенькая юная девица, украдкой бросила на Громова очень заинтересованный взгляд.
– Ну как же вы не понимаете? – горячился Гром. – Я Йорген фон Бравен, правнук массового убийцы! Подобные выродки всегда несут на себе родовое проклятье вплоть до седьмого колена. В Яви таким изгоям даже детей нельзя иметь.
– Не говори глупости, мальчишка! Ты и психиатра душевнобольным сделаешь, – не выдержав упрямства подопечного, Сташевич побагровел. Он почти кричал свои мысли: – Ни черта ведь не знаешь! А пытаешься рассуждать о вещах космических, с космической же глупостью! Тебе надо внимательно смотреть, слушать и размышлять! А также спрашивать и спрашивать! Как усердному ученику! Хотя нет, ты уже странник. Я же сам тебя посвятил…Тьфу! Совсем запутал старика.
– Вацлав, при дочери, – укоризненно улыбнулась мужу пани Ванда. – Ну Георгий! Гоша! Ну, право слово! Нет на вас никого проклятья: ни родового, ни благоприобретённого!
– Точно?
– Твой дед Вальтер всё искупил, – не поворачиваясь к Георгию и продолжая смотреть в окно, глухо помыслил Вацлав. – Зимой пятидесятого в Сибири, на реке Ангара, провалилась под лёд машина. Это был грузовик, полный ребятишек. В нем перевозили в специальный детдом «нежелательное потомство» врагов народа. Там рядом были десятки конвойных. Они гнали по этапу колонну зэка. Никто из этих вертухаев даже не дёрнулся. Стояли и смотрели равнодушно, как уходит под лёд фургон, полный малышей. Тогда твой дед, вместе с ещё тремя расконвоированными военнопленными немцами, бросился спасать детей. Эти славные фрицы вытащили почти всех. Погибли двое. Семилетки, близнецы. Брат и сестра, наши с Вандой земляки, дети интернированного Сталиным генерала Дугановского из Армии Крайовой. И ещё погиб твой дед. Он лично спас шестерых.