– Свето‑темника, – обрадовалась Мирра за мужа.
– Именно, – подтвердил Вацлав. – Будешь, папаша, как Фигаро.
– Фигаро?
Профессор дружески хлопнул Георгия по плечу:
– И здесь, и там! Сложных случаев полно! Вот приходит человек в Посмертье – и не знаешь, кому его поручить. То ли тёмному проводнику, как Мирра, то ли светлому, как… Впрочем, я тебя ещё познакомлю…Ну молодец, мама‑волчица! Раньше Агнешки старого поляка дедом сделаешь! А сейчас собирайся, теперь я должен сам для тебя проводником поработать. Пойдёшь в свой личный Свет, сынок! Там тебе многому предстоит научиться. Ты только не пугайся, но тебя будут встречать. Дед, отец, матушка Света. Ты и не представляешь, какая там для них будет радость, какой праздник…
– А отец‑то здесь причём? – нахмурился Георгий.
– Он меня грудным в роддоме ещё оставил, маму Свету бросил!
– А ты не суди, – вздохнул Вацлав, – никогда никого не порицай! Или хотя бы постарайся! Я с Вадимом Вальтеровичем долгие беседы имел. Раскаялся он в своей слабости. Ох, как раскаялся! Даже память обо всей прошлой жизни потребовал ему оставить, а это так мучительно! Считай, в душе преисподнюю себе попросил устроить! Ох, да у нас, кажется, гости!
Профессор выглянул в окно. Громов тоже посмотрел во двор. Там одиноко стояла Ванда Сташевич. У женщины было каменное неживое лицо. Георгий вопросительно взглянул на Вацлава.
– Не смотри, ты их всё равно не увидишь, – помыслил старый профессор. Как и его жена, он посуровел.
– Твой прадед Генрих явился. Палач со своими псами. Прознал фон Бравен, что мы в Свет нынче уходим, вот и пришёл прощение вымаливать. Но не за себя просит, за псов… Они за прошедшие посмертные века как дети ему стали. И то верно, у него же больше никого нет там, в Азгарде… Вот, стоит сейчас в нашем дворе на коленях… Простить его Ванда не может, конечно, она не святая. Но отпустить, забыть про них навеки… Это да, возможно! Это для всех будет большое благо. А что там с ними дальше, один Тунгр ведает.
Вацлав отошёл от окна и приблизился к двери.
– За Мирру не беспокойся! Волчица себя в обиду не даст. Её в обычном‑то состоянии лучше не беспокоить, а уж сейчас… Вернёшься, жена сыновей принесёт. И ещё кое‑что! Станешь светлым проводником – обретёшь новую силу. И если ты так смел, что готов сохранить всю память о прошлом, то вспомни, чему мы тебя с Миррой учили. Просто произнеси: «да!» А если всё‑таки захочешь забыть кое‑что, скажи: «нет». Понял? А сейчас ступай вперёд, мой сын, и помни:
Смерть есть, но нет небытия!
И наставник распахнул дверь. Свежий прохладный воздух омыл лицо Георгия. Новорождённый чистый утренний Свет ворвался в серое пространство Посмертья. Окатил радостной мощной волной наставника и его ученика, заполонил собой всё, прогнал прочь притаившиеся в их сердцах и душах тени.
Начинался восход. Край багряного солнца уже поднимался над горизонтом. Вдалеке на обширном холме высился гигантский белокаменный город. На светлых стёклах многоэтажных домов отражались первые рассветные лучи. Весёлые розово‑изумрудные солнечные зайчики с детской радостной прытью, словно играя в салки, перепрыгивали друг через друга и наперегонки спешили обратно к морю.
Вот на одном из верхних этажей ближайшей высотки, на странном широком балконе, больше похожем на широкую террасу без перил, появилась изящная фигурка, облачённая во что‑то похожее на небесно‑голубую лёгкую тунику. Георгий пригляделся. И изображение, словно повинуясь его желанию, мгновенно приблизилось. Несомненно, это была девушка. Скорее даже ребёнок, светловолосая девочка, очень юная и хрупкая.
Девочка подняла руку и, к изумлению Георгия, помахала ему приветственно, будто действительно могла видеть его на таком огромном расстоянии. Подойдя к краю террасы без перил, к ужасу Георгия, девочка бесстрашно шагнула в пустоту.
Но не успел Громов толком испугаться, как за плечами у падающего в бездну ребёнка мелькнули какие‑то прозрачные, будто из стекла, тени. Большие серебристо‑ прозрачные могучие крылья раскрылись за её спиной. Они искрились в рассветных лучах, словно хрустальные. Легко и радостно они подняли и понесли её тело вперёд, навстречу к Громову.
На террасу один за другим начали выходить люди: мужчины и женщины. Они так же без страха шагали в пустоту, за край террасы. Миг – и у каждого за плечами раскрывались такие же мощные серебристые крылья. Следом за первой посланницей они направляли свой полёт к Георгию.
Его встречал новый мир, встречало крылатое человечество. Тиха великая водная стихия. Спокоен просыпающийся город. Полон уверенной надежды юный странник Гром. Только неспокойна его живая душа. Бессмертная, вечно ищущая, всегда мятущаяся человеческая душа, замершая теперь в ожидании Счастья.