– Ещё лучше: хорошее, чтобы было хорошо. Так для чего, всё-таки?
– Ну, ты пристал, – возмутился уже я. – Если я начну перечислять всё хорошее в жизни, это же можно долго обо всём говорить.
– А ты не обо всём, ты о себе мне скажи. Что хорошо для тебя?
Я не знал, что сказать ему. Поэтому привычно ответил:
– Я не знаю. Этого же пока нет.
– Ну, позови меня, когда узнаешь, – и вдруг исчез.
– Стой! Как позвать-то? – запоздало спохватился я.
Но никого уже не было. Тонкое голубоватое свечение просто схлопнулось в черноте.
«Какой глюк у меня, – с характером! – подумал я. – Ну и ладно, засну хоть».
Но заснуть не удавалось. Мысли было уже не остановить. Было, и правда, интересно, а зачем мне это здоровье?
Я говорил про себя:
– Если буду здоров, то выучусь и смогу создать что-то новое, полезное для людей.
С детства чувствовал, что был предназначен для великих свершений. Правда, мои преподаватели до сих пор успешно разубеждали меня в этом.
– Я, может быть, помогу многим, и на земле станет больше счастливых людей!
Потом посидел, поразмыслил, что это было ещё более неконкретное и самоуверенное желание.
– Сделай хотя бы одного человека счастливым, – посоветовал я себе мысленно.
– Я реализую уникальность своей личности!
– Стану кому-нибудь нужным!
– Получу много интересных опытов!
Я перебирал варианты красивых целей моей жизни.
– Ну, не богатство же и знаменитость ты имел в виду! – в сердцах вслух сказал я.
Я маялся с этим ответом. Чихал, задыхался в выделениях собственной носоглотки, не мог заснуть от головной боли. Но ответа не знал.
Потом устал от всего этого мозгового штурма. И прошептал почти сам себе:
– Я просто люблю жизнь! Эта дурацкая болезнь заперла меня в клетке моих расстроенных чувств. А я хочу увидеть мир вокруг, а не только себя – разбитого и слабого.
Вдруг скрипнул басовитый голосок в темноте:
– Так поэтому и заперла. Через боль, через надлом, чтоб понял: мир надо сначала увидеть в себе, чтобы суметь оценить его по достоинству вокруг.
Я открыл глаза и улыбнулся. Карлик сидел на краю дивана и светился зеленоватыми всполохами.
– Пойдём со мной, – спрыгнул он с дивана.
Я послушно поднялся следом за ним, вышел из комнатки. Пространство вокруг мягко отсвечивало зеленым светом, исходящим от карлика. Достаточного, чтобы не натыкаться на углы и не включать электричество. Мы прошли, шурша по бетонному полу, в большой аптечный склад. Там было окно во всю стену, возле которого я любил сидеть по ночам. У него остановился и карлик.
– Вот посмотри вдаль, – тихо шептал он, – Впереди широта реки, что мягко мерцает отсветами на волнах. Чуть дальше, на другом берегу, огни высоких домов. А над ними – огни звёзд. Луна. Посмотри, как тихо в мире. Какое всё бескрайнее и наполненное силой.
– А теперь ты, – посмотрел он на меня, – разве ты можешь это понять? Довёл своё тело до изнеможения. Вот оно и кричит тебе: остановись, я иссякло!
Я посмотрел на мирные огни в ночи за окном. И на миг завис между выдохом и вдохом, будто и вправду остановился, очарованный открывшейся внутренней тишиной. Потом всё равно вдохнул. С трудом, через забитые слизью носовые пазухи.
– И что мне делать? – повернулся я к маленькому существу у моих ног.
– Напитать себя энергией, – серьёзно сказал карлик.
– Как? – я как школьник не знал ответов ни на один из вопросов.
– Пойдём, – скомандовал он и зашуршал лапками по полу.
Мы вернулись обратно на диван.
– Ложись. Так тебе пока будет проще.
Я лёг.
– Ты борешься с болезнью. И это твоя ошибка. Тебе нечем с ней бороться. И к тому же, борясь, ты только подтверждаешь, что она обладает силой против тебя. А ты – лишь создаёшь бессмысленное напряжение внутри. Сделай так, что в твоём сознании останется только то, что тебя лечит. Включи воображение.
Я попробовал. Но как можно было представить себе здоровье, – не знал. Я спросил об этом карлика:
– Это ведь абстрактное понятие: здоровье.
– Вот оно для тебя и абстрактное, что ты не видишь его в своих чувствах, а стараешься только умом. А ты попробуй по-другому: не думай, а проживай.
Он вдруг мягко подскочил и схлопнулся в светящийся оранжевый шарик. Маленькой шаровой молнией завис над моей грудью, а потом вдруг нырнул прямо в меня.
Что-то защекотало в теле, грудь онемела, а потом вдруг в ней расплылась теплота. Оранжевая, радостная, искрящаяся. Я растаял и обмяк. И будто дышать стал спокойнее и ровнее.
Но не успел я насладиться этим состоянием, лампочку внутри вдруг выключили. Я открыл глаза. Тот, кто устроил мне этот праздник, теперь молчаливо сидел на краешке дивана.