– Ты на порты мои погляди!
– В дырах порты. Прожег, что ли?
– Зашел в туман на два шага – и погляди, какие дырки. Факелами туман в лес загнали.
– А что там за визг был? Как крысе на хвост наступили.
– То туман визжал.
– Чудны дела твои, господи! – Первуша перекрестился.
Наконец, все были готовы.
– Поджигай! – скомандовал я.
Сам с дружинниками взял факелы и поехал справа от обоза – по целине, между лесом и санным путем. Мои холопы растянулись за мной цепочкой.
Обозники рванули дружно. Застоявшиеся и продрогшие лошади сами, без понуканий резво тянули тяжело груженные сани. Обозники бежали рядом с санями – так лошадям было легче.
Таким образом, мы гнали лошадей и бежали рядом с ними около версты – пока не кончился лес. От лошадей валил пар, а возчики хватали воздух широко открытыми ртами. Факелы, многие из которых уже догорели, мы побросали в снег. Кажется, прорвались.
Дальше путь опять шел по реке. Тут уж обоз двигался неспешно.
Устали все – и люди и лошади. И хотя до сумерек было еще около часа, мы остановились на ночлег в первом же встреченном постоялом дворе.
За ужином я выпил вина сам и позволил пригубить ратникам. При воспоминании о тумане по спине пробегал холодок. Что за дьявольское порождение?
Первуша приложился к кувшину с вином поболее моего. Лицо его раскраснелось, он пьяненько допытывался:
– Ты как, боярин, насчет факелов-то скумекал? Подсказал кто или ранее встречался?
– Не видел такого никогда, а догадался сам.
– Хм, башковитый! Я думал – ты только сабелькой махать горазд.
Дальнейший путь протекал гладко, и через несколько дней мы въезжали в Вологду.
Я подъехал к купцу:
– Продай мешок соли.
– Возьми так.
– Не хочу быть должником.
– Я от чистого сердца, кабы не ты – сгинули бы мы бесславно, и никто бы не узнал, где косточки наши. Бери!
По моему знаку Федька подхватил из саней мешок соли и положил перед собой поперек седла.
Все! Закончен поход. Не сказать, что повоевали – все вернулись в целости и обоз привели, но пережить такое еще раз я бы не согласился. На муромской дороге тоже было жутковато, но там я видел врага и знал, что делать.
Обоз с солью потянулся к купеческим амбарам. Я же отправил всех ратников домой, а сам направился к воеводе. Надо успокоить его и доложить о выполнении задания.
Плещеев был на месте и, увидев меня, обрадовался.
– Обоз с солью доставили?
– Уже разгружаться у амбара должен, боярин.
– Ну, здравствуй, Георгий! Дай я тебя обниму. Молодец!
Мне почему-то показалось, что воевода хоть и рад меня встретить, но не чаял увидеть живым.
– Садись, боярин, расскажи, как поход прошел.
– И рассказывать особо нечего – съездили в Соль-Вычегодск, купец Первуша соль закупил. Если бы не одно обстоятельство.
– Разбойники? – в нетерпении аж подпрыгнул в кресле воевода.
– Нет, туман.
– Туман? Эка невидаль.
– Вот и я о том же.
– Слава богу – соль в городе есть. Теперь бунта можно не опасаться.
– Истинно так.
– За службу от всего города благодарность тебе, Георгий. Иди, отдыхай. Пока не случится чего – не потревожу более.
Я откланялся и вышел.
Дома уже царило оживление, какое бывало всегда, когда дружина возвращалась из похода. Из трубы в бане валил дым – уже грели воду. В доме на кухне суета – кухарка металась между столом и печкой.
Скинув тулуп, я обнял Лену и Васятку. Вырос парень, заметил я. Надо его уже в походы брать.
Мы прошли в горницу. Лена тут же обратила внимание на мои порты.
– Неуж материал плохой купили?
– Нет, тут другие обстоятельства.
И я рассказал им о страшном тумане. Оба слушали, ра-зинув рты от удивления.
– Башковитый ты у меня, – молвила жена, когда я закончил свой рассказ.
– Батюшка, возьми меня с собой в следующий поход, – попросился Васятка.
Пообещав взять, я переоделся в своей комнате. А вскоре и обед подоспел – даже, судя по времени, почти ужин.
За стол сели и домочадцы и ратники. Поев и немного выпив, мужчины отправились в баню.
Затем пир продолжился – почти до полуночи. А с утра – на коня и в вотчину. Хоть и неплох управляющий, а пригляд нужен.
В Смолянинове я застал обоих – Андрея и его сына Павла. Обсудил с ними хозяйственные нужды, отдал распоряжения. Глядь – а по дороге Тучков собственной персоной скачет и за ним – двое его дружинников.
Мы обнялись, расцеловались.
– Здорово, Никита.
– И тебе не хворать, Георгий.
– Давно не виделись.
– Мы с тобой видимся, когда воюем.
– Ох, не надо бы, лучше – вот так, по-соседски.
Я извинился перед Никитой, отошел в сторону и спросил Андрея с Павлом: