Обвинив незваных гостей в покушении на свою жизнь, он решил таким образом их напрячь и хотя бы немного уменьшить вероятность повторения подобного.
Мальцев внимательно, не перебивая, выслушал его рассказ. Когда Антон закончил, минуту сидел молча, уставившись в одну точку, затем перевел на него взгляд.
– Мне кажется, тебя пытались убить те, кто увел груз. Но за что? Чего они боятся?
Решетов стоял на краю огромного кукурузного поля, упирающегося в березовую рощу. Солнце клонилось к горизонту, но жара не спадала. Несмотря на это, он не снимал пиджака и даже не ослабил галстук.
– Дмитрий Иванович, – позвал почти бесшумно подошедший сзади Мальцев, – уже девятнадцать сорок. Пора.
Они вернулись к машинам, стоящим на шоссе, и через минуту кавалькада мощных джипов и «БМВ» рванула в направлении небольшого дачного поселка Звезда.
Два дня назад человек, который доверил ему отправку валюты, назначил встречу со своим эмиссаром. Разговор намечался не очень приятный, и Решетов прекрасно понимал, что возможны любые варианты его развития.
Не исключено, что первым делом у него потребуют объяснений, почему и как ушли компьютеры. В разговоре по телефону он лишь намеками дал понять о случившемся. Теперь едут за подробностями, и возможно… Нет! Только не это. Он постарался отвлечься от дурных мыслей, но подсознательно снова и снова возвращался к заготовленным в голове ответам на вопросы, которые в сложившейся ситуации не тяжело было предугадать. Оправдываться и валить все на Саныча и Бельчика было бессмысленно. Да и не нужны никому оправдания, нужен результат. Человек едет узнать, какие планы сейчас у него, и наверняка определить сроки решения этого вопроса.
Он, не торопясь, поднялся на второй этаж особняка и, войдя в свой кабинет, уселся за стол.
Посидев с минуту, снова встал, прошел вдоль стены с книжными шкафами и остановился у окна.
Внизу, во дворе, огороженном высоким забором из красного кирпича, на постриженном газоне лежали два ротвейлера. Чуть поодаль, в беседке среди молодых яблонь, сидели несколько охранников. Положив на колени автоматы, они лениво переговаривались.
Эти окна выходили во внутренний двор, поэтому он не видел, как, согласно его указаниям, при появлении небольшого кортежа из трех джипов ворота открылись и машины, не сбавляя скорости, пронеслись прямо к парадному входу. Однако по тому, как лица у мордоворотов, находящихся в беседке, сделались серьезными, а один из них, приложив к уху черную коробку портативной рации, кивнул напарникам и они, встав со скамеечек, разошлись в противоположных направлениях, Решетов понял, что эмиссар прибыл.
Он отправился встречать приехавшего. Буквально в дверях столкнувшись с Мальцевым, поморщился.
– Я уже знаю. Иди наверх.
По мраморным ступенькам к входу направился еще довольно молодой человек, высокого роста.
Длинные, до плеч, черные, слегка вьющиеся волосы, такого же цвета густые брови, орлиный нос…
Где-то Решетов уже видел его.
Чуть приотстав, за ним следовал еще один мужчина. Он был постарше и, судя по всему, выполнял при нем обязанности советника.
По виду оба были чеченцами.
Они прошли мимо Решетова, застывшего с холуйской улыбкой на губах, лишь смерив его взглядом, от чего он почувствовал себя швейцаром в собственном доме. У джипа с тонированными стеклами с невозмутимым видом стояли четверо охранников приехавшего. По их физиономиям Решетов понял, что они думают так же.
Развернувшись, он засеменил следом.
Высокий остановился в фойе. Засунув руки в карманы, огляделся.
– Меня зовут Ваха.
Дмитрий Иванович вздрогнул, наконец вспомнив, где сталкивался с этим человеком.
Это произошло под Москвой, в Бутовском лесопарке. Они сидели с Асланом в его лимузине.
Отпив из высокого стакана минеральной воды, тот пристально посмотрел в глаза Решетову.
Не выдержав цепкого, ничего не выражающего взгляда, Решетов с деланым интересом принялся рассматривать установленный между ними инкрустированный серебром столик.
– Вот что, дорогой, – чеченец вздохнул, – любой прокол, и ты пожалеешь, что родился на этот свет…
В салоне, отделанном дорогой кожей, воцарилась тишина.
Снаружи машины зашелестела листва. Открылись двери, и рядом с ним бесцеремонно уселся этот человек.
– Запомни его, Ваха. – Аслан выдержал паузу, словно давая возможность Вахе действительно запомнить Дмитрия Ивановича, затем на одном дыхании выдохнул: – Пока он не сделал нам ничего плохого…
Решетов, которому очень не понравилась манера разговора, усмехнулся:
– Ты разговариваешь со мной так, как будто я твоя собственность.
– А ты и есть моя собственность. Согласившись на мои условия, ты ею стал. Я купил тебя за комиссионные. – Он сделал еще несколько глотков минералки. Зажмурился. Затем, открыв глаза и хитро посмотрев на Решетова, добавил: – И его собственность тоже.
При этом Ваха едва заметно ухмыльнулся, бросив на Решетова взгляд, от которого стало не по себе.
– Но ведь я могу и отказаться.
– Тогда умрешь, – перебил его Аслан.
– Это почему? – вздрогнул Решетов.
– Уже много знаешь.
Решетову стало совсем плохо.
По тому, с каким брезгливым безразличием посмотрел на него Ваха, Дмитрий Иванович понял, что для этого человека он не представляет никакой ценности…
– У тебя есть бассейн?
Голос Исмаилова вернул Решетова в реальный мир. Дмитрий Иванович ожидал любого вопроса, даже не исключал стрельбы, но только никак не этого. Поэтому ему показалось, что он ослышался.
– Не понял.
– Мои люди устали. Им и мне не мешает ополоснуться с дороги, – едва скрывая свое раздражение, проговорил Ваха. – И распорядись, чтобы там был телевизор и видео.
«Странно, – подумал Решетов, отправляясь выполнять указания гостя. – Зачем ему видик?»
Приехавшие попарились в сауне, примыкающей к дому, окунулись в бассейн с кристально чистой водой, ровным счетом не обращая никакого внимания на сидевшего в плетеном кресле хозяина.
Подошел Ваха, вытирая свое загорелое мускулистое тело махровым полотенцем. На груди и правой руке багровыми рубцами зияли шрамы.
– Ну что, приступим к тому, ради чего я приехал. – Он махнул рукой стоящему на другом конце бассейна своему охраннику.
Тот направился в сторону Решетова, одновременно что-то вытаскивая из внутреннего кармана пиджака.
Дмитрий Иванович похолодел. Ноги отнялись, а во рту пересохло. Он не сводил взгляда с руки этого человека.
Краем глаза он успел заметить, как один из его людей, стоящий между ним и чеченцем, напрягся.
Однако чеченец извлек из кармана не пистолет и даже не нож. В руке у него оказалась небольшая видеокассета от видеокамеры.
– Адаптор есть? – спросил Ваха.
В его глазах появилась ирония. Состояние хозяина не осталось незамеченным чеченцем.
– Нет, но есть видеокамера…
– Пусть принесут и подключат к телевизору, – он усмехнулся: – Будем смотреть кино.
Когда все было готово, Ваха нажал на кнопку дистанционного управления. Экран огромного «Филипса» засветился.
Взору Решетова открылся какой-то плохо освещенный подвал.
За крюк под потолком был подвешен обнаженный мужчина. По избитому, в кровоподтеках и ссадинах лицу невозможно было определить даже возраст. От мошонки по ногам на пол стекала кровь.
«Ты предстанешь перед своим богом женщиной», – голос из-за кадра заставил Дмитрия Ивановича вздрогнуть.
– Он не выполнил одного своего обещания, – пояснил Ваха. – Его кастрировали, а теперь снимут с живого кожу.
Между тем в поле зрения появился человек в маске со скальпелем и миниатюрной паяльной лампой. Развернув несчастного спиной к объективу, он неторопливо провел по спине факелом. Раздался сдавленный крик.
– Это для того, чтобы кожа легче отставала, – продолжал спокойно объяснять эмиссар.
В течение получаса Решетову были продемонстрированы расправы над несколькими чем-то не угодившими Аслану людьми.