окрыляет…»
Время шло не так медленно, как в минуты ожидания электрички в
Кореньках. «Лежанка» из четырех стульев была жесткой, но все же она
была лучшим вариантом: вторым вариантом была только земля. Стучаться
к кому-нибудь в дом, чтобы попросить переночевать, в сложившейся
ситуации было очень опасно, да и к тому же Леснинский, человек,
отличавшийся особой стеснительностью, не мог бы этого сделать.
На смену воспоминаниям и размышлениям на отвлеченные темы
как-то внезапно и совсем не к месту пришла страшная мысль. «Ведь может
произойти такое…» - думал Леснинский, - «что этот мир, куда я иду, мне
совсем не придется по душе. И я разочаруюсь в нем. И тогда что? Опять
бежать куда-то дальше, а куда? Куда? Но, надеюсь, конечно, что такого не
будет. По рассказам дяди Ханеса и Аланина для таких людей, как я, тот мир
будет благоприятен. По крайней мере, это будет хотя бы что-то новое,
просто смена обстановки. В любом случае, куда-то бежать надо было, и это
надо было делать немедленно. И в такой момент, когда ты полностью
отравлен жизнью, пропитан ее ядом с ног до головы, и ты уже собираешься
бежать, уже не важно, куда именно, хочется просто бежать, бежать,
бежать…»
Страшные мысли начинали постепенно уходить, сменяясь
спутанными историями и обрывками воспоминаний. Начал подступать сон.
Еще несколько минут, и день, наполненный доверху событиями и
движением, станет страницей исторической хроники.
Сквозь полусонное марево Леснинский услышал скрип двери. Точно
такой же пронзительный скрип, который часа полтора назад сопровождал
открытие двери им же самим. Не успевший воцариться в полную силу, сон
мгновенно развеялся. Леснинский затаился и старался не двигаться. За
рядами сидений не было видно, кто вошел.
«Все! Мне крышка!», - подумал Леснинский, - «Хотя, на самом деле,
это может быть всего лишь другой пассажир или просто бродяга, зашедший
переночевать, такой же странник, как и я». Удивительно, сколько мыслей
проносится в голове человека за несколько секунд, когда происходит какое-
либо чрезвычайное для него происшествие. И первая мысль, почему-то,
всегда самая страшная.
- Здесь кто-нибудь есть? – звонким, дисциплинарным голосом
спросил вошедший.
«Кто бы он ни был, не буду ему отвечать», - подумал Леснинский.
Секунд на пять воцарилась полная тишина. Постояв немного у двери, как
учитель в классе, неизвестный человек отправился по рядам. Дойдя до
конца зала, он заметил Леснинского.
Это был человек довольно высокого роста, в синей форме и фуражке,
с невероятно важным выражением лица, как будто он заведует огромной
транспортной компанией или владеет нефтяным месторождением.
- Что вы здесь делаете?! – строгим тоном обратился он к
Леснинскому.
- Я… жду электричку! – не растерявшись, ответил последний.
- Первая электричка будет только утром! – отчеканил человек в
форме.
- Ну… вот я ее и жду, - ответил Леснинский.
- А вы знаете, что вокзал по ночам закрыт для пассажиров, ночью
поездов здесь нет, и заходить в здание вокзала запрещено?! – с наездом
спросил охранник.
- Так откуда же мне знать: у вас ничего не написано… И, к тому же,
если нельзя заходить, то почему дверь была открыта? – переспросил
Леснинский. Он старался говорить спокойным и рассудительным тоном,
чтобы охранник не смог ничего заподозрить.
Заявление Леснинского насчет открытой двери подействовало на
охранника, как красная тряпка на быка. Его чрезвычайно возмутило то, что
человек, незаконно находящийся ночью в здании вокзала, еще и указывает
ему на его же ошибки. Охранник побагровел от злости и приказным тоном
объявил:
- Убирайтесь отсюда немедленно, пока я не вызвал милицию!
- А чем я мог вам здесь так помешать? Разве я что-то здесь сломал,
испортил? Нет. И не собираюсь, - таким же спокойным голосом продолжал
говорить Леснинский. То, что жалкий человечишка перед лицом власти
стал качать права, разозлило охранника еще больше.
- Уходите немедленно! Посторонним людям на вокзале запрещено
находиться по ночам!
- Ну, если я уж настолько сильно вам мешаю, то я уйду. Прощайте.
«Навсегда», - добавил Леснинский, скрывшись в дверях.
XIV
Охранник, невероятно гордый собой, задернув нос, вальяжной