походкой отправился дальше по коридору. Как же! Он ведь сделал сегодня
важное дело! Выгнал с вокзала постороннего человека, латентного
террориста! Можно сказать, подвиг совершил!
Леснинский же спустился на первый этаж и, кинув куда-то в темноту
неодобрительный жест, который был, очевидно, адресован всему
мироустройству в целом, вышел вон. Леснинский в момент неприятного
разговора с охранником только внешне казался спокойным: в его душе все
бушевало; это раздражение, сопротивление создавало настолько сильную
эмоциональную энергию, что, преобразовав ее в физическую, можно было
бы свернуть горы. «Вот каких людей я, мягко говоря, не особо уважаю, так
это подобных здешнему охраннику. Ну вот чем я ему помешал? Я же ничего
здесь не ломал, государственное имущество не портил и не разворовывал,
не напивался в стельку и не дебоширил… Я просто зашел переночевать.
Ведь ничего с вокзалом не случится от того, что я в нем семь часов полежу.
Ну, в конце концов, попросил бы он с меня денег, за то, что я у него ночую,
как в гостинице, я бы ему заплатил. Так нет ведь! Для таких людей приказ
свыше важнее всего: и доброты, и сострадания, и справедливости. И таких
людей я уже встречаю, к сожалению, не в первый раз», - думал Леснинский,
нервно теребя брелок на сумке.
«Однако, все закончилось не самым печальным образом», - думал
Леснинский, - «по крайней мере, он ничего не заподозрил. Наверное,
подумал, что я просто бродяга или бомж. Но теперь придется проводить
остаток ночи где-то на улице. Только где?»
Так и побрел по дороге. По полутемной ночной дороге, еле-еле
освещенной тускло-оранжевыми сельскими фонарями, висящими на
классических деревянных столбах с диагональной подпоркой,
расположенной с обратной от дороги стороны. Да и дорогой-то это было
назвать трудно: бесформенный слиток грунта и колдобин, протянувшийся
сквозь уснувшее село. По сторонам проплывали двухэтажные деревянные
бараки, между которыми были совсем невпопад понатыканы деревенские
дома. Скамейки возле подъездов, лишенные в ночное время старушек-
сплетниц, белье, развешанное для просушки на турниках, покосившиеся
низенькие заборчики… Не подающий надежды магазин, закрывающийся
каждый вечер совсем рано… О том, какой в нем ассортимент, страшно
подумать…
Вся эта картина совсем не навевала того приятного и, в то же время,
немного грустного ощущения встречи с забытой стариной, какое бывает,
например, тогда, когда ты увидел на прилавке конфеты, которые не покупал
уже пять лет. Вид этого села, медленно-медленно приходящего в
запустение, навевал только невыносимую тоску и уныние и действовал
угнетающе.
«Да, конечно, здесь не такая разруха, как в Кореньках», - думал
Леснинский, - «Но тамошние заброшенные дома, скорее, вызывали какие-
то «сталкерские» чувства, перемешанные со светлой грустью. Сейчас же
меня захлестнула настоящая безысходность. Ведь здесь, в этих бараках
живут люди. Пока это село еще не опустело полностью. Но проходит время,
молодежь уезжает в города, чтобы поступить в ВУЗы, покидая знакомые
дома и теснясь в общежитиях. А в селе остаются одни старики, и с
последним из них уходит в небытие весь населенный пункт».
«Да, странный я все-таки человек. Пока все учатся, стремятся чего-то
достичь, борются с проблемами, суетятся, все время куда-то спешат, закрыв
глаза на временные трудности, ищут престижную работу с достойной
оплатой, создают семьи и заводят детей, я, бросив учебу, покинув знакомый
с детства город, днями и ночами, как бирюк, брожу по незнакомым селам,
мечтая найти дорогу в другой мир. Однако последнее время у меня
появилось какое-то новое чувство, которое раньше меня почти никогда не
посещало. Это предчувствие конца, когда уже терять нечего, и можно
принимать самые рискованные и немыслимые решения, как, например, вот
этот побег. И еще – это чувство невыносимой усталости. Эта усталость не от
учебы и домашних заданий, или какой-либо другой работы… Это усталость
от жизни. Я устал жить, устал от постоянных разочарований, от колких
событий, - мне они больше не нужны. Я хочу покоя…» - задумался
Леснинский, машинально шагая вперед по улице и не обращая внимания
почти ни на что вокруг.