выбежал из вагона. Сам того не заметив, пройдя подземный переход, он
очутился на привокзальной площади. Подойдя к первой попавшейся
машине с шашечками, он постучался в окно и сказал водителю:
- Я здесь первый раз, вот, на фотографии эта аллея, не могли бы Вы
меня подвезти туда, - сказал Леснинский.
- Конечно, садитесь, - ответил таксист. Такси понеслось по вечернему
городу. Через три минуты машина остановилась на какой-то улице.
- Вон там, слева, начинается эта аллея, просто я туда не могу заехать,
там для пешеходов, - сказал таксист.
- Ага, спасибо! – ответил Леснинский, сунув таксисту полтинник и
выйдя из машины. «Подумать только… Ведь я сейчас, вот в эту самую
минуту, наконец-то достиг конечной точки своего побега… От всего, что
произошло за эти двое суток, кружится голова. Теперь я наконец-то могу
спокойно пройтись по аллее… Ведь правда, она действительно почти такая,
какой я видел ее во сне… Я убеждаюсь в этом уже во второй раз, в первый
раз я видел ее на фотографии.
Так, со мной уже происходит что-то неладное. В каждой десятой
девушке, идущей мне навстречу, я вижу ее черты. Хотя после двух таких
деньков, да еще после сегодняшнего сна это вполне естественно. В темно-
сером пальто, как на нее похожа… Да нет, чепуха, ну что, в самом деле, не
понимаю я, что не может она здесь появиться». Но разум наотрез
отказывался работать. В этот момент существовали только чувства, идущие
наперерез здравому смыслу.
«А если представить, что это и вправду она. Такой я ее никогда не
видел. Она всегда такая веселая, все время в компании, все время шутит… А
сейчас она идет куда-то вдаль по аллее, содрогаясь от холода, она совсем
одинока…»
Шесть метров до сближения. Взгляд тех самых, небесно-голубых глаз
ослепил Леснинского. «Мне нечем крыть… У меня осталась лишь одна
девятка червей» - почему-то вспомнились слова, которыми закончилась
недавняя карточная игра…
Четыре метра, три, два… Оба одиночества остановились друг
напротив друга.
- Это случайно не твой брелок? - спросила она.
- Аня… Запретный огонь моих снов… Скажи, ведь это… это все правда
наяву? – единственное, что смог вымолвить Леснинский, - я вижу один
лишь туман, бесконечный туман… этот взгляд, он меня ослепил…
- Я не знаю, как я нашла тебя… На самом деле, я давно была
влюблена… Просто я боялась признаться, прежде всего самой себе, что это
так… Я специально сторонилась тебя, пытаясь заглушить в себе это чувство,
но оно разгоралось все сильнее… Когда этот шутник Синицын на
астрономии выпалил на всю аудиторию разоблачительную правду, я все
поняла… А потом твой приятель, Лешка Аланин, сказал мне, что ты уехал…
Я не могла себе места найти весь вечер… Зачем-то решила пройтись по
заброшенному корпусу больницы, куда раньше всегда ужасно боялась
ходить… Там, на куске штукатурки, валяющемся на полу, я увидела
оставленное кем-то и когда-то слово «беги»… Утром я рассказала об этом
Аланину. У него я узнала о твоем примерном местонахождении, он
рассказал мне, как сюда добираться. Вчера вечером я села на какой-то
восьмой поезд, которого в жизни не видела, и рано утром вышла в каком-то
Алинске… Аланин сказал мне, что так ближе, чем если ехать до конечной.
Там, в этом городе, на каком-то тротуаре я заметила этот брелок… Я,
конечно, подумала, что это совпадение, таких же одинаковых сувениров
тысячами выпускают… Но все-таки взяла… Потом я ехала полтора часа на
какой-то электричке сюда, а дальше просто бродила по улицам города, и
случайно попала на эту аллею…
Леснинский молча слушал Аню. Дар речи покинул его. Туман еле-еле
начинал рассеиваться. Игра воображения, сон и реальность слились
воедино, перепутались друг с другом, и уже не было понятно, где
заканчивается одно, и начинается другое… «Только бы не проснуться,
только бы не проснуться!» - думал Леснинский.
- На, держи, - Аня протянула брелок очарованному страннику, -
Сохрани его.
Леснинский вновь рассмотрел знакомый до боли брелок. Девятка
червей, счастливая карта… И тот же треснутый пластик…
Эйфория вечернего города, всполох чувства в темно-синем небе…
Девять маленьких, нарисованных на карте сердечек, перевернули весь
привычный мир, чтобы объединить два настоящих, пылающих сердца…