– А ты куда-нибудь поступаешь? – любопытствует он. Настала моя очередь исповедоваться.
– Вообще-то, меня приняли всего в один университет, в Мемфисе. Я не слишком разборчива. – Его губы кривятся в усмешке.
– У нас много общего. Через месяц в «Эддингтон групп» тебя вообще начнет тошнить от черно-белых костюмов, одинаковых рож и четкого распорядка дня.
Отвлекаюсь от вазы с фруктами и заглядываю в его голубые насмешливые глаза. Сколько сарказма!
– Или тебя уже? – хихикает парень.
Отрицательно мотаю головой.
– Ну, ты еще не всех видела. Они умеют пустить пыль в глаза.
Майк встает и тянет с подоконника пепельницу. Не знала, что он курит. Я вообще ничего о нем не знаю.
– Будешь?
– Нет, не курю. – Ненавижу сигареты.
Он плюхается на диван и чиркает зажигалкой.
– Кейн уже провел с тобой инструктаж по дресс-коду?
– Ой, да-а. – Без стеснения закатываю глаза, чем веселю своего вальяжно развалившегося собеседника.
– И как ты поступишь?
– Как-как… Сегодня уже щеголяла в костюме, блузке и туфлях.
– Серьезно?
Я киваю.
– Я бы на твоем месте нарушил правила. Так веселее.
Каков бунтарь! В глазах столько чертовщины… Еще этот прищур…
– Я и так чувствую себя не в своей тарелке, а отличаться, да еще и протестовать… нет. – Смотрю на свои ногти.
– А я нарушаю, – смеется он, выпуская табачный дым носом. Откуда-то льется громкая пронзительная мелодия. Майк чересчур медленно выуживает сотовый из кармана и отвечает на звонок.
– Слушаю… ага… у предков… – он ловко перекатывает зажигалку между пальцами, – не может быть… – громкий смех, – я так и понял.
Неохота подслушивать, лучше со стола уберу. Господи, какой бедлам он устроил из обычного легкого ужина!
– Оставь, слуги уберут, – обращается он ко мне.
– Ерунда, мне не трудно. – Я отмахиваюсь.
Слуги, надо же. Испорченный, избалованный мальчик.
Но, может, если ты с детства живешь в роскоши, это нормально?
Майкл продолжает трепаться по телефону, а я ставлю в холодильник последнюю бутылку и смотрю на часы.
Час ночи. Пожалуй, пора отчаливать.
– Спокойной ночи, Майк. – Машу ему рукой, вдруг не расслышит. Майк улыбается и в ответном жесте вскидывает пальцы вверх.
Вместо ланча меня отправили выполнять работу курьера, который внезапно заболел. Что я говорила? Скоро и до унитазов дойду. Селест тысячу раз извинилась и обвинила во всем проклятую Мэри Смит, будто мне от этого легче.
Воспользовавшись метро, я не прогадала. В Нью-Йорке невозможно быстро передвигаться на наземном транспорте, а мне сказали «срочно». Я развезла пару-тройку папок и получила взамен какой-то желтый пакет. На нем не написано кому, только название нашей компании.
Погода не на шутку разыгралась, слишком жарко для мая. Чертова униформа так некстати!
Пробираясь к офису мисс Смит, запоздало вспоминаю о правилах и надеваю пиджак.
Наверняка помялся.
– Кэтрин, наконец-то. Ты принесла? – с ходу налетает на меня рыжая. Сегодня ее волнистая копна заплетена в толстую косичку. – Эту папку отнеси Кейну.
Что?! Вот же издевательство!
– На улице плюс сорок, не меньше… – пытаюсь намекнуть, что я уже «очень-не-в-форме».
– Я бы и сама… – она косится на дверь нашей страшной во всех смыслах начальницы и переходит на шепот, – но она приказала сидеть тут. Даже с ланча сорвала.
– А в чем дело-то? – Я раздражаюсь.
– Черт знает, – девчонка поджимает губы, – как всегда.
Ладно, так и быть. Молча выхватываю у нее папку, выхожу из кабинета и слышу вслед виноватое «спасибо».
За пять секунд в лифте с трудом успеваю оценить ущерб: волосы в разные стороны, пиджак жеваный, на лице нездоровый румянец, рубашка далеко не свежая. Надеюсь, я хоть не воняю? Поднимаю руку и принюхиваюсь. Вроде антиперспирант. Ладно, пофиг.
Выхожу на двадцать пятом. Издали вижу, как Майк трется возле секретарского места. На нем светлые джинсы и голубая рубашка навыпуск. Бунтарь, чтоб его!
Уверенной походкой шагаю к растаявшей, как мармелад на солнце, секретарше. Они откровенно флиртуют друг с другом, а ведь он ее начальник…
Это противоречит абсолютно всем правилам, похлеще дресс-кода.
– Добрый день, – обращаюсь к обоим.
– Здравствуйте, мисс Бэйли. – Секретарша распрямляет плечи. Не знаю, как ее зовут. Майкл молчит и глупо улыбается, уставившись на меня в упор. У него явно что-то на уме.