«Мужественно», – подмечаю я.
Внезапно его пальцы разъединяются, я испуганно отвожу глаза, и меня пробивает на дерзость:
– Знаете, вы раздули из мухи слона. Если бы вы не набросились на меня с упреками, я бы объяснила, почему так вышло.
– Что именно? – На его губах мелькает улыбка. – Твое вторжение к Кейну или в мою компанию?
– И то и другое, – бормочу я чуть тише.
– Объясни сейчас, – спокойно предлагает он.
Я вздыхаю. Господи, ну что мы обсуждаем вторую встречу подряд?! Хорошо, раз он такой принципиальный…
– С Кейном вышло случайно. Я должна была оставить папку у секретарши, но ваш брат неудачно пошутил.
Эддингтон кивает, по-видимому, поверив моему признанию.
– Да, Майк злобный малый. К счастью, мы разные.
Разные? Я издаю нервный смешок, отчего его брови удивленно ползут вверх. Черт, не стоило…
– Считаешь, что я хуже? – беззлобно дразнится он.
Да, раз в двести!
– Я вас даже не знаю, – бросаю я сухо, – и мне все равно.
Мне не все равно, он меня бесит до скрежета в зубах.
– Не сомневаюсь, – с сомнением проговаривает он, и я немедленно перехожу ко второму пункту:
– А касаемо работы… это была не моя идея. Тетя настояла. И в том, что вас не известили, нет моей вины. Я непременно уволюсь, если это противоречит вашему регламенту.
– Противоречит, но так и быть – сделаю исключение, – великодушно, будто делая превеликое одолжение, отвечает он.
В гостиной воцаряется тишина, а у меня внутри бурлит раскаленная лава. Что он за человек, и почему у меня такое ощущение, что он постоянно меня унижает?
Воспользовавшись моментом, я поднимаюсь с кресла. Эддингтон по-прежнему расслаблен и таращится на меня с усмешкой.
Надоело. Обогнув кресло, я стремительно шагаю к выходу, даже не попрощавшись. Я ведь невежда! Нужно поддерживать имидж.
– В понедельник не забудь надеть костюм, – бросает он мне вслед. – Черный, с белой блузкой.
Каков ублюдок, а! Оглядываюсь и ловлю его смеющимся.
– Можно узнать, что вас так забавляет?
– Ничего, – говорит он невозмутимо, и его взгляд застывает на моем… рогалике???
Я тут же заливаюсь краской. От кончиков своих дурацких волос до пят. Если бы моя прическа могла, она бы тоже смутилась.
– Вот и все, – еще чуть-чуть, и мы с Риз столкнулись бы лбами, – куда ты, дорогая?
– Эм-м-м, расчешусь, – боже, что я несу? – и за сумочкой, можно?
Тетя удивленно моргает.
– Конечно, Кэти…
– Спасибо. – Вали отсюда, быстро. – До свидания!
На лестнице я со злостью сдираю резинку и пряди крупными волнами рассыпаются по плечам. Когда я поднимаюсь в спальню и начинаю собираться, диалог с Эддингтоном самопроизвольно проигрывается у меня в голове, и я нахожу миллион допущенных мною помарок.
Дура-дура-дура!
Ни с того ни с сего в памяти всплывает фраза Джейсона «все женщины от него без ума».
С остервенением расправляясь со своей многострадальной прической, я стыдливо признаю, что этот козел действительно привлекательный.
В тот день я больше не виделась с Робертом. Он ушел раньше, чем я успела собраться.
Все выходные прошли под эгидой Риз Эддингтон. Я наконец-то узнала, чем занимается эта прелестная женщина. Оказывается, у нее два модных бутика, один на Мэдисон-авеню, второй на Бродвее. Не трудно было догадаться, учитывая ее отменный вкус и чувство стиля.
К вечеру воскресенья я твердо решила остаться. Остаться, но с небольшими изменениями.
– Я собираюсь съехать от тети, но пока не знаю как, – сообщаю я Джейсону, без аппетита ковыряющемуся в лазанье.
Понедельник – день тяжелый, и мистер Торн, похоже, не в форме. Совсем не в форме. В его голубых глазах неровными ниточками переплетаются красные полосы. У меня они появляются от долгой работы за компом.
– Легко. Собираешь чемодан и вжи-и-и-к. – Он вымученно смеется.
– Я серьезно. Это не так просто, как кажется.
– Почему?
Начинаю перечислять:
– Во-первых, она обидится, а во-вторых, чем платить за жилье?
– Ты же работаешь, и тебе положена зарплата. – Джейсон перестает мучить лазанью и, не услышав от меня положительного ответа, спрашивает: – Или нет?
С лицом круглой дуры бормочу:
– Я… не знаю.
– Ну как же? В бухгалтерии не сказали?
В бухгалтерии?
– Пф-ф, я там не была…
Торн устало чешет лоб, размышления даются ему с трудом. Ну точно зажигал прошлой ночью.