Неожиданно эти беззаботные школьные дни, скорее даже похожие на праздник, подошли к концу: мисс Доак вышла замуж за фермера из нашего округа. Я надеялся, что это событие повлечет за собой перерыв в школьных занятиях и у меня будут свободные дни, которые я радостью проведу с отцом на ферме. Но очень скоро пришла новая учительница. Ее звали Флора Макартур, и она сильно отличалась от мечтательной Олив Доак — не только внешне, но и во многом другом. Ее серые глаза говорили нам, насколько она была серьезна, и мы понимали, что звук ее голоса, хотя и приятного и с оттенком нежности, — это сама твердость. В первый же день она дала понять, что в школу пришла строгая дисциплина. При мисс Доак мы, ученики, без конца перешептывались друг с другом. В первый день «правления» мисс Макартур один мальчик шепнул несколько слов достаточно громко, и она это услышала. Она тут же поставила его перед классом и ударила указкой по ладони. В классе воцарилась тишина, никто больше громко не шептал.
Прошло чуть больше года, и я сам подвергся телесному наказанию. Она подумала, что я нарушил одно из непреложных правил: не писать на парте. Я сидел, держа в руке карандаш, и со стороны могло показаться, что я собираюсь писать на парте, но на самом деле был глубоко погружен в свои мысли. Она отвела меня в боковую комнату и четыре раза сильно ударила по рукам. Было очень больно, и я в этот момент ненавидел ее, но еще до окончания уроков моя любовь к ней вернулась. Я думаю, что все дети любили ее, потому что знали, что за ее строгостью скрывается любовь, и что именно эта любовь была причиной ее желания научить нас всему, на что она была способна. Она, как до этого моя мать, демонстрировала то, что я услышал от Свами полжизни спустя: «Детям нужна строгая дисциплина, и если она сочетается с любовью, они не станут ей противиться».
Я вспоминаю один счастливый день, когда Флора Макартур помогла мне сделать первый шаг навстречу моему жизненному назначению. Я сидел за своей партой, молча трудясь над заданием, которое дала мне учительница, когда услышал ее голос. Он звучал, как музыка, и я понял, что она читает стихи одной девочке, ученице другого класса. Это оказалось стихотворение Мэтью Арнольда «Покинутый водяной». Я никогда его раньше не слышал, и в ритме произносимых ею слов я смог услышать мелодию волн и печальные вздохи моря. Я прервал свои занятия и сидел, прислушиваясь к тому, как ритм стихов приносит в мое сердце рокот моря. Я всегда любил море, а теперь во мне родилась огромная любовь к поэзии. Теперь для меня это не были просто нескладно сложенные слова, пытающиеся передать что-то, что, как мне казалось, лучше выразить прозой. С того дня любовь к хорошей английской поэзии вошла в мою кровь.
Благодаря этой женщине со строгими серыми глазами и успокаивающим голосом я полюбил всю школьную работу, она стала нравиться мне так же, как работа на ферме. Это были счастливые, спокойные, упорядоченные школьные дни, время от времени озаряемые красотой. Но внезапно этим счастливым дням был нанесен удар: Флора Макартур тяжело заболела и была отправлена в больницу. Вероятно в министерстве образования предполагали, что она скоро вернется на работу и потому не назначали другого преподавателя. Но проходили недели, а Вествудская школа все еще была закрыта. Я, конечно, обрел свободу и проводил дни на свежем воздухе с моим отцом на фермерских полях. В общем, это было как раз то, о чем я всегда мечтал, но теперь мне не хватало школы. Сделал ли я уже шаг или, может быть, только полшага в том направлении, которое мой отец и весь клан Мёрфетов считали неверным? Моя мать, конечно же, одобряла мой наполовину осознанный выбор.