Снова наступила пора сбора урожая после окончания учебного года. Мой друг Верн Джонс по-прежнему не появлялся. Почему его не было здесь, среди сжатых снопов, почему не подставлял он солнцу свои голые руки и грудь? Загадка оставалась. Зато потом меня ждал приятный сюрприз. После Рождества до начала учебного года отец сказал, что на этот год он посылает меня учиться в английскую Грамматическую школу при Лонкестонской церкви. У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди: я буду среди этих парней в цветных кепках и ярких футболках!
Моя отважная мама, как и раньше, повела меня на встречу с директором в старую Грамматическую школу на улицу Елизаветы, в здание, которое она занимала со дня своего основания в 1842 году. Директор был застенчивым человеком, почти таким же застенчивым, как моя мать. Его звали преподобный отец Бетун. Он был посвященным в духовный сан служителем англиканской церкви.
На этот год меня поселили у тетушки Герриет, жившей совсем рядом со школой. Путь туда у меня был даже короче, чем от бабушки Мэри. Мой отец платил тете Герриет за мое содержание, как раньше платил и бабушке Мэри. Теперь я понимаю, что он должен был также вносить плату за мое обучение. В первую же неделю занятий мне стало ясно, почему отец перевел меня на учебу в пятом классе из обычной средней школы в Грамматическую. В классной комнате было полно мальчишек, они поднимали страшный шум в отсутствии учителя. Кончился очередной урок, и мы ждали учителя по истории Австралии. Я слышал, как он вошел в класс и направился к своей высокой кафедре. При виде нового учителя, нового и для школы, весь класс замолк. Я видел, как он прошел к кафедре, положил на нее книгу и повернулся к нам. К моему неописуемому удивлению, это был мой друг и мой герой Верн Джонс! Увидев меня, он сошел с кафедры и подошел к моей парте. Он стоял рядом почти пять минут, говоря со мной, а остальные ученики сидели молча и смотрели на нас с удивлением. Верн высоко поднял мой престиж в глазах одноклассников. А несколько лет спустя он признался мне, как важно было для него увидеть старого друга, сидящего перед ним за партой. Только теперь я понял, почему он не появлялся на фермерских полях Вествуда — он учился в университете, чтобы получить степень, гарантирующую ему должность учителя в его старой, любимой школе.
Он оказался очень хорошим преподавателем. И я, после того как спустя несколько лет оставил школу и пустился странствовать по свету, узнал от одного из бывших учеников Грамматической школы, что Верн стал ее директором. Эта новость очень меня обрадовала. Потом, через много лет, когда он ушел в отставку, а я вернулся из своего последнего путешествия по миру, Верн, узнав мой почтовый адрес у моего кузена Горация из Хэгли, написал мне. Так завязалась наша переписка, и я даже послал ему экземпляр своей книги «Саи Баба — чудотворец», вышедшей незадолго до этого. Правда, я сделал это с некоторым сомнением, так как знал, что он, будучи директором Грамматической школы при англиканской церкви, исповедовал эту религию. Но ведь мы с ним были добрыми друзьями и так хорошо понимали друг друга, его отец родился в двухэтажном фермерском доме в Мэдоу Линн, а сам он, когда преподавал в Грамматической школе, купил ферму в Вествуде. Он написал, что мою книгу прочел с большим интересом и одобрил ее. Я почувствовал облегчение и радость, так как эта книга знаменовала начало моего труда во благо человечества и во имя Бога.