Он все понимал.
Но если у короля и королевы были свои обязанности, то у Годрика – свои. И этой обязанностью было сохранить друга живым, чего бы это ни стоило. Даже если придется уйти из Камелота, покинуть королевство его мечты, где жило все его будущее, где его желания воплощались в жизнь, стоило о них подумать. Место, о котором он грезил в промежутках отцовского контроля, место, к которому шел, место, частью которого он стал, купив его трудом и собственной кровью. Место, где его приняли и полюбили, место, где он встретил единомышленников. Место, в котором он был рыцарем Добра и Справедливости, где его меч служил делу Света, где его магия, пусть пока тайная, спасала человека, способного построить будущее Альбиона. Человека, с которым он мог разделить мечты, человека, который был так же наивен, как и он, который был так же влюблен в идею объединения и мира. Человека, за которым был горд идти в бой и на переговоры, за кого, не задумываясь, сто раз отдал бы жизнь.
Камелот был местом, где он встретил великого Эмриса, о чем не смел даже мечтать. И этот Эмрис оказался не степенным старцем, а неуклюжим, говорливым пареньком, который, тем не менее, стал мудрым наставником для Годрика. Мерлин был ему примером, как и Артур. Мерлин был его учителем, он был тем уровнем магии, до которого Гриффиндору еще лететь и лететь. Мерлин был самой магией, он ей дышал, он ей смотрел, он смеялся ею. Магия кружилась вокруг него, клубясь и играя, покорная и могущественная. Там, где Годрику нужны были магические слова, Мерлин просто улыбался. Там, где Годрик прилагал усилия, Мерлин бездумно закрывал глаза. Нескладное ушастое чудо было той мужественной силой, что направляла Гриффиндора, в моменты сомнений он чувствовал эту силу за своей спиной. Что бы ни случилось, он знал, что Мерлин будет рядом, чтобы подхватить и исправить, чтобы спасти и помочь, ни разу не дрогнув. Мерлин был тем, над чьей ленью и нерасторопностью можно было смеяться днем и на кого можно было надеяться ночью, встречая страшный завтрашний день.
Все это было нестерпимо дорого Годрику. Все это было настолько его, что ему иногда казалось, что он никогда не приходил в Камелот, а просто-напросто родился в нем. Таким, каким был сейчас, и все было так же хорошо вокруг. Все это было его, оно ждало именно его, чтобы принять в свои объятья и позволить стать своей частью.
Но бОльшей частью всегда был и будет Салазар. Камелоту не удалось это изменить. А потому если ему придется покинуть королевство с другом за плечом...он сможет жить. А если останется здесь с мертвым другом...огни Камелота погаснут для него.
Именно в этот момент его раздумий в коридор вошла Пенелопа. Они не виделись с той самой ночи целую неделю, и он совсем не так представлял себе их встречу. Честно говоря, он вообще не представлял себе их встречу. Он пытался сбежать от нее в патруль куда-нибудь на границу, как будто это могло бы помочь найти нужные слова и решимость. Но он надеялся, что это хотя бы поможет ему разобраться в чувствах. Ведь он не ощущал подобного никогда раньше. Он влюблялся в некоторых девушек за их красоту и остроумие, но все это в Пенелопе было скрыто за пухлой фигурой и тихим робким голосом. Так почему же он так трепещет теперь весь с ног до головы, стоило ее взгляду коснуться его лица?..
- Пенелопа... – проговорил Гриффиндор, толком не зная, что собирается говорить. Точнее, как. Если бы не вся эта история с мамашей Слизерина, он бы встретился с волшебницей во всеоружии своего обаяния, скрывая за улыбкой волнующую дрожь. Но сейчас...он был слишком разбит, чтобы пытаться держать себя. В итоге он просто беспомощно посмотрел на нее. – Можно попросить тебя о помощи?
Он знал, что это было иронично – просить Пуффендуй о помощи после стольких насмешек. Но в данный момент у него не было ни слов для объяснений, ни сил.
Девушка выглядела печальной, а глаза светились сочувствием. Это ему она сочувствовала?
- Конечно, – горячо кивнула она. – Что я могу сделать?
Годрик сглотнул. То, как она быстро согласилась помочь ему – словно еще один упрек.
- Я...я хочу сейчас пойти к королю...мне нужно с ним поговорить. Не могла бы ты...пожалуйста, спуститься в темницы к Сэлу и передать ему кое-что от меня?
- Что именно? – серьезно спросила Пуффендуй.
- Вот...эту куртку. Он поймет, он...она нужна ему. А еще, скажи ему, пожалуйста, что я позаботился о его перепелках, за ними присматривает соседка.
- Хорошо, – с готовностью кивнула девушка. Ее рука вдруг протянулась к нему, будто стремясь сжать его руку в поддержке, но замерла нерешительно на полпути и неловко опустилась. Он с горечью наблюдал этот жест, виня себя во всех бедах человеческих. – Ты не волнуйся, все будет хорошо.
- Хорошо?
- Да. Гвиневра настроена помочь твоему другу, она переубедит короля, если он решит вынести плохой приговор.
Годрик не смог не улыбнуться. “Плохой приговор”. Вместо всех эпитетов – “плохой’’. Как дети именуют плохим все, что страшно, не церемонясь с оттенками.
- Ну...я... – пробормотал маг, соображая, что должен еще сказать. Спохватился. – Спасибо. Спасибо...тебе.
- Не за что, – кивнула Пенелопа. – Поспеши.
И прежде, чем он успел что-то добавить, она поторопилась в ту сторону коридора, что вела к королевским покоям. Маленькая и смущенная. Храбрая. Его храбрая девочка.
- Миледи, могу я отнести Слизерину еду в камеру?
- Конечно, а зачем тебе он понадобился? Вы друзья?
- Почти... Просто мне нужно передать ему куртку.
- Куртку?
- Да. Сэр Годрик меня попросил.
Королева понимающе закивала.
- Тогда все ясно. Конечно, иди.
- Благодарю, миледи.
Пенелопа быстро вышла из покоев и направилась к темницам. Они с Гвиневрой успели после суда обсудить все, и служанка знала, что королева намерена поговорить с мужем. Поэтому, пожелав удачи, Пен быстро исчезла с поля боя и скоро оказалась в темницах. Стража отреагировала на ее просьбу пустить ее в камеру Слизерина смехом – видимо, увидев сверток в ее руках, они решили, что она просто сердобольная, влюбленная простодушная дурочка, которая очень плохо врет, и уже стали представлять ее вместе с Салазаром. Волшебница сжала губы в бессильной досаде.
- Мне разрешила королева, – сказала она в попытке себя защитить, но в ответ только бесстыдные взгляды заскользили по ее фигуре. Заносчивые стражники фыркали и посмеивались, разглядывая ее талию.
Помощь пришла, откуда она вовсе не ожидала ее получить.
- Ладно, ребята, подберите слюнки, – насмешливо протянул ледяной голос, и Слизерин с кошачьей или даже какой-то змеиной грацией подошел к решетке. – Хотя, нет, я понимаю. Дело житейское. Одинокое существование делает людей очень низменными в своих желаниях. Но давайте будем честны: пусть и нет ни одной женщины, которая бы вами соблазнилась, эта девушка не вашего полета.
Стражники захлопнули рты, побагровели от смущения и злости, бросая в сторону заключенного яростные взгляды. Тот стоял абсолютно непринужденно и спокойно. Пенелопа нашла нужным повторить:
- Приказ королевы – пустить меня в камеру.
И теперь тюремщики подчинились. Пен каждым дюймом кожи ощущала их взгляды, но как только открылась дверь, Слизерин встал у порога, высокий и стальной, опасный, как хищник. Она прошла рядом с ним, защищенная его взглядом от грубых мыслей стражников. Слизерин встал у двери, закрывая вход, не спуская глаз с тюремщиков, пока те не заперли дверь. Затем развернулся и, совершенно не обращая внимания на свою гостью, отошел к окну.
Пенелопа оробела от этого, потому что легче было начинать разговор, когда от тебя чего-то ждали. А тут, казалось, она могла запросто устроиться спать на койке, и обитатель камеры ничего бы ей не сказал.