- Салазар, – решилась она позвать его по имени. Раскосые глаза остановились на ней. – Я пришла принести тебе еду...
- Спасибо, – миролюбиво ответил маг и кивнул на койку. – Поставь там, я вряд ли буду есть.
- И еще, – добавила девушка. Мужчина впервые посмотрел на нее с вниманием. Она развернула сверток в руках. – Гриффиндор просил передать это тебе.
Слизерин уставился на куртку в ее руках, потом на его губах расцвела почти искренняя улыбка. Она не была похожа на улыбку радости, но в ней было много тепла. Маг усмехнулся, покачав головой и не отрывая взгляда от куртки.
- Годрик... Хах, чертяка, – больше он ничего не сказал, а протянул ладонь за курткой. Развернув ее, он всунул руки в рукава, одернул полы и, судя по выражению лица, почувствовал себя лучше. Потом с интересом взглянул на девушку. – Так ты взяла ее у Годрика?
- Да.
- Он попросил тебя?
- Ну...да. А что?
- Ничего, – вопреки словам маг внимательно изучал ее лицо и вдруг выдал: – Просто ты добрый человек, вот что. Наверное, так на меня влияет скорая смерть, но думаю, сейчас я должен говорить то, что вертится на языке.
- Тебя не казнят, – горячо возразила Пенелопа, невольно шагнув вперед. – Королева намерена поговорить с королем, да и сам он не особенно хочет твоего смертного приговора. Не теряй надежды.
Слизерин снова усмехнулся, но не язвительно, как раньше, а как-то...добродушно. Она не знала, что он так умеет. Пенелопа ощущала жгучую необходимость как-то его ободрить. Несмотря на то, что их первая встреча не оставила хорошего впечатления, сейчас перед ней стоял человек, которого ей было до ужаса жалко, который, несмотря на все свои убеждения и сегодняшнее положение, только что защитил ее от пары хамов, и который, несмотря на все, что пережил за эти два дня, продолжал стоять прямо и нахально улыбаться. Она подумала, что могла бы уважать его такого.
- Со мной все будет в порядке, Пуффендуй, – произнес Салазар. – Возвращайся наверх, а то простудишься, заразишь королеву, она – короля, и на моей казни все будут чихать. А я хочу уйти достойно.
Пенелопа улыбнулась на шутку, встречая его наконец открытый взгляд, в котором были не цинизм и язвительность, взращенные болью. В этом взгляде был просто человек, который, даже если сам об этом не знал, все еще был добрым и благородным и умел любить.
- И еще, – спохватилась девушка. – Твой друг просил передать, что за твоими перепелками присматривает соседка, что с ними все хорошо.
Слизерин вздохнул с явным облегчением.
- Спасибо, – сказал он, и она услышала в его голосе искренность.
Пен кивнула и собралась уходить.
- Хэй, – окликнул ее маг. Взгляд его был теперь каким-то странным. – Как ты относишься к Годрику?
Девушка оторопела.
- А причем здесь он?
- Просто так. Скажи, пожалуйста. Желание умирающего, – дразняще улыбнулся Слизерин, и она не могла не растаять перед этой улыбкой, адресованной как будто другу...ей.
- Ну, – задумчиво протянула она, – я не знаю... Он верный друг, а еще хороший рыцарь... Хотя бывает грубым и заносчивым.
Волшебница покраснела от того, что только что осудила человека, причем за его спиной. Маг смотрел на нее задумчиво.
- Он не всегда такой осел, – сказал он вдруг. – Он может быть очень хорошим. Дай ему шанс, ладно?
Пенелопа не слишком поняла, о чем он, но кивнула. Стражники открыли дверь, и она покинула темницы, много раз оборачиваясь, чтобы еще раз посмотреть на того Салазара Слизерина, которого увидела только сегодня. И он ей очень нравился.
Артур как раз сидел на кровати, когда в покои вернулась Гвиневра. Он не переставал любоваться ей. Кроме того, после потери их сына, она изменилась. Эта перемена в ней была мала и в то же время бросалась в глаза, стоило посмотреть на ее походку, на манеру держать голову, на черты лица, на жесты рук. Смерть ребенка изменила все в этом теле и в этой душе. Нет, Гвен оставалась собой: доброй, мудрой, смешливой, невероятно сильной и порой до смешного робкой и неуверенной. Но когда он видел ее улыбку, ее взгляд, он понимал, что изменилось абсолютно все. Его жена больше никогда не будет прежней. Это было просто невозможно. Она стала старше, побывав матерью пару месяцев. Она стала сильнее, пережив боль. В ней не осталось детства, его отрезал этот проклятый август, забрав все, что было до. Она больше не была девочкой, это была женщина, познавшая слишком многое, чтобы все еще оставаться юной. Все, кто видел теперь королеву, понимали, что она уже не то солнце, что взошло на трон полтора года назад. Она все еще улыбалась, она все еще смеялась и была счастлива, но часть ее навсегда была мертва. И это придавало всем ее чертам, ее шагам, ее движениям и взглядам оттенок взрослой, усталой высоты.
- Помочь? – улыбнулась она.
Король вздохнул.
- Не откажусь.
Королева опустилась на кровать рядом с ним, принявшись пальцами перебирать его светлые волосы, что явно не способствовало сосредоточению внимания, зато снимало напряжение. Даже слишком сильно.
- В чем именно проблема?
- Я не знаю, кому верить. Обе стороны говорят свою правду.
- Не в первый раз. Обычно ты так не маешься.
- Да, но это магия! Не обнаглевший фермер или продажный дворянин, у которых все на лице написано. Это магия. С ней ни в чем нельзя быть уверенным. Откуда я знаю, может, Слизерин обманул Годрика? Или обманывает леди Ева? Об обмане не узнаешь, пока тебя не тыкают в него носом. Как понять, кто из них лжет?
Гвиневра задумалась. Потом заставила его посмотреть ей в глаза.
- С этим я могу помочь.
Он приготовился внимательно слушать. Ее лицо вдруг стало очень серьезным.
- Прости, что напоминаю, – начала она, – но. Твоя мама умерла, чтобы жил ты.
Артур почувствовал, как все самообладание вмиг сдуло ветром, а в горле до жути пересохло.
- Ей не давали выбора, – пробормотал он. – Я просто...родился.
- Думаешь, если бы у нее был выбор, она бы приняла другое решение? – твердо спросила Гвен, с вызовом глядя на него.
- Мы этого никогда не узнаем.
- Я знаю, – женщина помрачнела и жутким, болезненным для них обоих жестом опустила ладонь на живот. Пустой уже месяц живот, в котором не живет их дитя. Зная, что она сейчас скажет, Артур накрыл ее вторую ладонь своей, сжав тонкие пальцы. – Я бы отдала все в этом замке, в королевстве, во всем мире, чтобы вернуть нашего сына. Я бы сто раз умерла, я бы убила и прокляла, чтобы только увидеть его.
- Я знаю, – искренне ответил он.
- Тогда как ты можешь верить женщине, стремящейся убить своего ребенка?
Артур моргнул.
Истина засияла божественным светом.
Все было так просто, а он этого не видел.
Он пораженно уставился на жену, которая, увидев это выражение лица, насмешливо, ласково улыбнулась.
- Ты невероятна, – горячо произнес он, поднося ее ладонь к губам.
- Это ты невероятен, – ответила королева. – Умудряешься быть мудрым и беспросветно глупым одновременно. Я никак не пойму этого. Это целое искусство.
- Учился у Мерлина, – проказливо ухмыльнулся король. Гвен закатила глаза.
- Мерлин хоть не строит из себя индюка, когда ошибается.
- Я индюк?!
- Самый настоящий, – королева быстро чмокнула его в губы и поднялась. – Тебе пора. Не знаю, как Слизерин, а Годрик уж точно заждался его освобождения.
Артур бы еще поспорил на тему бытия индюком, если бы в комнату не вошла Пенелопа. Девушка сразу перепугалась, что зашла не вовремя, покраснела и побледнела за секунду и уже рванулась уйти, но он успокоил ее, встав с кровати:
- Ничего, я уже ухожу.
На выходе из покоев он обернулся, успев заметить, как его жена и ее служанка обменялись заговорщическими взглядами и пожали друг другу руки с видом командиров, выигравших хитрую кампанию. Король поднял брови.
- Я не понял, это был заговор против меня?
Гвен замахала на него рукой.
- Если и так, ты об этом не узнаешь.
Уходя из спальни, Артур улыбался, будучи рад тому, что у его жены появилась верная и близкая подруга.