- Господа, я могу спросить, чей это ребенок и что он здесь делает? – спросила королева.
Вся орава молча пыталась сообразить, что делать и как понять это ее новое поведение. Первым заговорил, вздохнув, Артур.
- Миледи, я все объясню. Этот ребенок – подкидыш. Его подбросили к нам в покои...
- Сегодня? – живо спросила леди Кандида. Рыцари удивленно переглянулись.
- В день вашего прибытия, – осторожно ответил король.
Королева Ифтира недолго понимала всю ситуацию. Оглядев комнату она, казалось, поняла каждую подробность без их пояснений. Мерлин вдруг увидел в ее взгляде то, чего не видел раньше – проницательность. Леди Кандида ухмыльнулась.
- И вы боялись международной распри, скрывая от меня и моих людей младенца несколько дней? – она весело повела плечами и, чуть запрокинув голову, рассмеялась.
Смех ее был до того задорный и залихватский, четкий и раскатистый, что всем в этой комнате вдруг стало тоже смешно. Кто улыбнулся, а кто хохотнул. Лишь Гвен еще решилась возразить:
- Простите нас, Ваше Величество, но ваше поведение не могло подсказать нам, что вы сочтете эту историю за безобидную.
Иностранная королева перестала смеяться и, чуть склонив голову на бок, задумчиво посмотрела на женщину, посмевшую упрекнуть ее в неправильных манерах.
- По-вашему, мое поведение было слишком категоричным?
Стоя перед ней в мокром потемневшем платье, Гвиневра бесстрашно кивнула.
- Прошу прощения, если мы вас поняли превратно, однако вы могли заметить, что нрав вашего народа круто отличается от нашего.
- И в этом проблема, – спокойно ответила леди Кандида. – Вы приняли неулыбчивость за недружелюбие.
Мерлин мог бы добавить, что к неулыбчивости еще прилагалась грубость, но, конечно же, промолчал.
- Что-то вроде этого, – согласилась Гвен.
Королева Ифтира задумчиво помолчала. Бо самозабвенно играл с ее серьгой. Потом она кивнула.
- Пожалуй, вы правы, Ваше Величество. Я забыла, что каждый народ имеет свое самосознание. Вы напомнили мне об этом, – искренне, как показалось Мерлину, улыбнувшись королеве Камелота, леди Кандида с достоинством посмотрела в глаза присутствующим. – Я приношу вам всем свои извинения. Я и мои люди пришли к вам со своими правилами, забыв, что мы гости. Это была наша ошибка. Ну и... – она снова ехидно, по-доброму насмешливо улыбнулась, – впредь, если встретите сдержанного человека – не считайте, что он злой.
Все хихикнули.
На следующий день разрешилась и другая тайна. С утра, как раз когда вся огромная ифтирская рать собирала вещи и снаряжала коней, во дворец заявилась женщина, утверждающая, что является матерью Бо. Сие не было хорошей рекомендацией. Ни король с королевой, ни рыцари, посвященные в тайну, не составили себе хорошего впечатления о матери Бо. Ведь как можно быть хорошего мнения о женщине, оставившей своего ребенка? Мерлин же с самого начала допускал, что у этой женщины должны были быть причины для подобного поступка, хотя он все равно считал, что это не выход из ситуации. Поэтому пришедшую все встретили очень холодно, включая леди Кандиду, которая в последний раз разговаривала со своими новыми венценосными друзьями в замке.
Женщина, краснея и плача, рассказала о том, что уже пару лет живет в лесу с бандой разбойников. Влюбилась без памяти в их главаря, ушла с ними из города, а там пылкий влюбленный оказался страшным тираном и убийцей. Она родила от него сына, но все больше мечтала сбежать. Вместе сбежать бы не получилось, любовник бы ее нашел и убил и забрал бы ребенка обратно. Поэтому женщина спрятала сына в самом надежном месте – в спальне короля и королевы Камелота. Она считала, что расстается с ним навсегда, что он будет жить жизнью принца. Но судьба обернулась иначе, на банду разбойников вчера напал отряд рыцарей, почти всех, включая главаря, убили, и ей удалось наконец бежать. Здесь ее больше ничего не держит, она хочет начать жизнь с чистого листа где-нибудь далеко отсюда, поэтому пришла во дворец просить вернуть ей ребенка.
Рыцари почтительно молчали. Мерлин видел, как его друзья напряглись, понимая, что должны отдать ребенка, к которому уже успели так прикипеть. Он знал, что это для них болезненно, и видел, как нахмурилась Гвен, стараясь за сердитой маской скрыть вопящую во всю глотку тоску. Эмрис видел, как они оба тянулись к мальчику, как преображались буквально на глазах. Не растраченный родительский инстинкт теперь делал из них самых умелых и заботливых нянек. Мерлин видел во всем этом ту мечту, которая погибла вместе с сыном Пендрагонов в августе. Все это – то, как оно должно было быть. Гвен, учащая ребенка правильно сидеть за столом и не слишком безобразничать, Артур, подкидывающий его, хохочущего, к потолку и возящий на спине по комнате, рыцари, превратившиеся в орду невероятно ответственных нянек. И сам Мерлин, неизменно находящий в этом хаосе свое место – рядом с сыном Артура, рядом с ребенком второй стороны своей медали, со своим ребенком. Ведь вряд ли у него будут дети когда-нибудь. Для него было естественно быть частью этой семьи, в конце концов, другой ни у кого из них не было. Мальчишка успел стать им всем родным. Эти несколько дней они были какой-то большой сумасшедшей семьей. Ему будет не хватать этого...
- Куда ты отправишься? – наконец спросил Артур.
Женщина несмело взглянула на него.
- Еще не знаю... Далеко. Подальше отсюда. Не хочу больше видеть эти места. Мне стыдно и больно здесь жить.
- Так поехали со мной, – вдруг предложила королева Ифтира, натягивая перчатку. Женщина оторопело захлопала заплаканными ресницами.
- В-ваше Величество?..
- А что? – пожала плечами леди Кандида. – У меня много лошадей и карет. А королевство мое самое что ни на есть дальнее.
Бывшая разбойница рухнула на колени, щеки ее омочили слезы, но губы улыбались, а глаза сияли.
- Благодарю вас, миледи! Всем сердцем благодарю!
- Встань, – брезгливо поморщилась королева. – Не надо этого. Без церемоний. Пойди к моим рыцарям, скажи, что я приказала дать тебе лошадь.
- Мне же не поверят...
- Скажи им слово “вепрь”, тогда поверят.
Ошалевшая женщина кивнула, присела в испуганном реверансе и унеслась.
- Вепрь? – прищурился Артур.
- Да, – кивнула леди Кандида, натягивая вторую перчатку. – Мне один из ваших рыцарей очень удобную вещь подсказал.
- Даже не сомневался, – король скосил взгляд на своего самого болтливого рыцаря, а Годрик сделал вид, что он ни при чем и его вообще тут нет.
Когда все было готово, все вышли на площадь. На ступеньках снова выстроились рыцари, советники, придворные дамы и Гаюс. Площадь заполонили кареты, лошади и люди в синих мантиях. Леди Кандида прощалась с новыми союзниками, и настроение у них было совершенно иное, чем при первой встрече. Ифтирцев больше не воспринимали как буйных северян. Это были грозные, суровые, но надежные, как скала, люди. Может, только с проблемами с юмором, а так нормальные ребята.
- Что ж, – начала королева, прищурив стальные серые глаза и вскинув голову, – я думаю, это начало великой дружбы. За эти несколько месяцев вы воскресили, объединив, Богорд, сделав его своим союзником, и заключили мир с Мерсией. А теперь покорили своим национальным радушием Ифтир. Вижу, вы не теряете времени зря.
- Я потерял целый год, восстанавливая свое королевство от нападения высшей жрицы, – ответил ей Артур. Леди Кандида внимательно изучала его лицо.
- Если ваше правление в мирное время означает подобные великие дела...то я хочу быть вашим другом в войну и голод, – она улыбнулась. – Знаете, мне почему-то кажется, что все это не зря. Вы построите красивый мир. И я хочу в этом участвовать.
Она протянула королю ладонь, которую тот почтительно поцеловал.
- До встречи, Пендрагоны. Скоро я пришлю к вам своих послов, и мы обсудим условия мирного союза. И, пожалуйста, – уже поворачиваясь к ним спиной, королева ехидно улыбнулась из-за плеча, – постарайтесь заранее приготовить для всех покои.