- Что ты себе позволяешь, слуга?! – разъяренно прошипел лорд Осберт. – Ваше Величество, это непозволительно...
На этот раз Артур не собирался читать советнику лекцию о равенстве, он, полностью с ним солидарный, раздраженно смотрел на друга. Мерлин отчаянно проклинал свою фантазию. Он начал нести какую-то чушь, заговаривая всем зубы и оттягивая время, но в конце концов все его протесты отодвинули в сторону, как и его самого, и шагнули за поворот.
В ту же секунду лже-Гвен впилась губами в губы Гвейна, притянув его к себе за шею в страстном и решительном поцелуе.
Мерлин был готов рвать на себе волосы.
Среди свиты раздалось дружное аханье. Лорд Осберт принялся тихо причитать что-то грязное в адрес королевы. У лорда Вимона, по-отечески ее любившего, жалко опустились уголки губ. Рыцари замерли, Леон и Сафир мрачно и пораженно смотрели на развернувшуюся перед ними сцену, Элиан раскрыл рот, потеряв воздух, как рыба.
Артур остолбенел, как и в прошлый раз, в шоке уставившись на парочку. Мерлин помнил, что за этим тогда последовало. И он не дал ему вытащить меч.
- Это не Гвен! – крикнул он, встав перед другом. – Это не королева! Это ведьма, я слышал, как она бормотала проклятья, это ведьма приняла облик королевы, это не Гвиневра!
Король его не слышал, смотря поверх его плеча на поцелуй.
Впрочем, этот поцелуй, конечно же, быстро прекратился. Гвейн оттолкнул женщину, в ужасе смотря на нее, как на змею. Он часто дышал и вскинул руку к губам, словно хотел стереть с них след прикосновения губ лже-подруги.
- Что... Что это, черт возьми, было?! – не сдержался он.
Та, что выглядела, как Гвиневра, порывисто обернулась и мастерски состроила удивление, а потом отчаяние.
- Ах... Я... Я не думала, что опять... Ах, снова поймали!
Довольно натурально всхлипнув, она подобрала юбки и бегом покинула коридор.
- За ней! Это ведьма! Ей нельзя дать уйти! – завопил Мерлин, желая встряхнуть всю эту толпу, а прежде всего – друга, который, казалось, даже не собирался на этот раз доставать меч. Он выглядел совершенно потерянным. Просто молчал и бледнел.
К счастью или нет, но его свита не была в такой прострации: рыцари поспешили вслед, но не так быстро, как если бы действительно поверили в то, что видели ведьму, а не королеву. Мерлин скрипнул зубами от мысли, что если сейчас не победить ведьму, на Гвен действительно ляжет несмываемый позор, ее могут даже казнить…
- Артур! – позвал он, когда даже советники пошли вслед за рыцарями, и только король остался стоять, растерянный, посреди коридора. Маг нашел взглядом глаза друга, встряхнул за плечи и заставил смотреть на себя. – Артур, помнишь битву с мерсийцами месяц назад? Помнишь заколдованные ножны? Ведьму из шатра, которая любила Ланселота? – настойчиво заглядывая в голубые глаза, по какой-то иронии точь в точь его собственные, он наконец нашел осмысление. – Это она! Я слышал, как она бормотала про месть! Это не Гвен, Гвен бы так не поступила, ты же понимаешь это?
Еще пару секунд Артур что-то молча понимал, а потом, так же ничего не говоря, поспешил за уходившей маленькой толпой. Мерлин слегка перевел дух и последовал за ним.
Годрик тоже почувствовал толчок магии. Он был слишком далеко от того места, где тот раздавался, поэтому добирался достаточно долго. Он хмурился, ища источник вибрирующего заклинания, но еще больше он ошалел, когда вдруг на нужном этаже, уже совсем недалеко от магического следа, оказался около закрытой двери, в которую колотили изнутри. Дверь была заперта, а стук раздавался частый и отчаянный.
- Выпустите! Сейчас же! – кричал знакомый женский голос.
Узнав его, Гриффиндор пришел в новую степень удивления.
- Миледи? Это вы?
Стук прекратился.
- Годрик? – с надеждой спросила королева. – Ты?
- Это я, – кивнул сам себе рыцарь и приблизился на шаг. – Ваше Величество, отойдите от двери, я сейчас.
Он дал женщине десять секунд, а потом с силой налетел на дверь.
Та даже не подумала открыться.
- Ты в порядке? – раздался крик с той стороны.
Слегка оглушенный, мужчина поднялся на ноги, осматривая дверь заново. Смекнув что-то, провел ладонью над ручкой и все понял.
- Да-а, – усмехнулся он в ответ. – Извините, мало каши ел сегодня. Сейчас получится.
Заклинание на замке лежало простенькое, он снял его в два счета. Затем снова обрушился на несчастную дверь, и на сей раз та слетела с петель. Ввалившись в комнату, рыцарь едва не упал по инерции, но сильные женские руки подхватили его, остановив. Выпрямившись, он успел рассмотреть королеву: растрепанная и взъерошенная, она выглядела очень опасной, на его взгляд. А еще очень красивой.
- Ты в порядке? – взволнованно спросила женщина прежде, чем он восстановил дыхание.
- А вы в порядке? – ответил он. Гвиневра мотнула головой, подбирая юбку и решительно направляясь к пустому дверному проему.
- Я зашла в комнату одна, но потом кто-то меня ударил сзади, и я отключилась. Идем, нужно узнать, кто меня запер и зачем.
Годрик поспешил за королевой, но не успели они повернуть в другой коридор, как прямо в руки рыцаря прилетела...Гвиневра. Эта тоже была растрепанная и бежала, не глядя, явно не ожидая, что здесь кто-то окажется.
Женщина выглядела точь в точь, как королева, и в первую секунду Гриффиндор в шоке застыл. Но магия, бившая ярким ключом где-то под этой лживой внешностью, все сказала за себя, и рыцарь без лишних слов развернул неизвестную ведьму к себе спиной, вывернув и скрутив ее руки. Она вырывалась, брыкалась и визжала, но сделать ничего не могла без рук, к тому же, Годрик понял, что заклинание, которым она изменила свою внешность, отнимало у нее много сил.
- Отпусти меня! Отпусти! А ты... – увидев опешившую и застывшую от шока Гвен, ведьма словно обезумела. Черные глаза закатились, губы искривились в отвратительной гримасе. – Рано! Я должна была тебя выпустить, нас же увидят, я же... Ты же разрушила весь мой план! Мерзкая тварь, отродье Камелота, вшивая собака!
- Заткнись, – громыхнул ей на ухо Гриффиндор, железной хваткой держа ее руки. – Ты говоришь о королеве, ведьма!
В этот момент в коридор высыпали остальные участники драмы.
Они успели вовремя. Все советники и рыцари, а особенно король, в шоке уставились на двух совершенно одинаковых королев. Хотя, для Мерлина они точно не были одинаковыми. Он с облегчением увидел, что его подруга жива, и с ней все в порядке. Гвен стояла около рыцаря и своего двойника, закрыв ладонью рот и уставившись на собственное лицо. Другая Гвен брыкалась и извивалась, вопя иногда что-то нечленораздельное. Ее крики переходили в визг, а порой в змеиное шипение. Мерлин никогда не видел такой сумасшедшей истерики в исполнении Гвиневры. Никогда лицо их доброй и благородной королевы не искажала такая ненависть и такое бешенство.
- Что?! – вопила ведьма. – Теперь стало легче, да?! Когда это не она, а я?! Но в первый-то раз была она! Она его убила! Она убила его! – зарыдав и зарычав, как дикий зверь, она выгнулась, падая на колени, но Годрик не отпустил ее рук, и ей пришлось снова выпрямиться. Вдруг ее внешность начала меняться: волосы укоротились, взбились и посветлели, черты лица заострились, кожа стала мертвенно-белой. Только одежда все еще была королевская, и глаза остались черными и дикими. Теперь Мерлин, Артур, Годрик, Леон и другие рыцари могли точно узнать в ней “ведьму из шатра”.
Свита короля отшатнулась, пробежались новые шепотки и аханья. Сама же ведьма едва ли обратила внимание на свое изменение. Глаза ее впились в королеву.
- Ты знаешь, что ты это сделала! Я ненавижу тебя! Ты убила его, ты не можешь уйти безнаказанной после того, что сделала! – она завыла. – Лансело-от! Зачем ты убила его?! Ты могла поцеловать его так, чтобы никто не видел?! Чтобы его жизнь не рухнула! Зачем тебе понадобилось сводить его в могилу! Ну почему ты не могла сделать это так, чтобы король не виде-е-ел! Тварь, ненавижу-у-у!
- Довольно! – вдруг стальным голосом приказала Гвиневра. Мерлин даже не уловил движение, но почти ощутил звон хлесткой пощечины. Ведьма, как выброшенная на берег рыба, хватала ртом воздух, возмущенно глядя на обидчицу. Глаза королевы метали молнии, она была пряма, как будто была рождена носить корону, а не быть дочерью кузнеца. И обращалась она не столько к спятившей колдунье, сколько к советникам и собравшимся на шум вельможам, часть из которых продолжала недолюбливать ее из-за прошлого. Своими взглядами, пересудами и неодобрением эти консервативные филины времен Утера показывали, как им не по душе служанка-королева, изменившая королю перед свадьбой. Сейчас она смело, гордо и разъяренно смотрела на каждого из них в лице этой колдуньи, ставя точку во всей этой истории. – Довольно. Я люблю своего мужа. Да, я совершала ошибки, но отчитываться я должна не перед тобой. Мой муж – король, он – высший суд в этих землях. И этот суд приговорил меня жить. Решения короля – закон. Не тебе, ведьма, их оспаривать.