- Масло? – округлила глаза Пенелопа. – Так его же не отстирать.
- Вот именно, – кивнула Гвиневра, слегка покачивая коленом. Пенелопа была для нее порой глотком воздуха. Муж и друзья – это прекрасно, но подруги-женщины порой сильно не хватает. Например, вот таких вот вечеров, в которые можно сидеть и болтать о чем угодно. – Сказала, что запорет меня, если я к утру ей не верну перчатки чистыми. Я пошла к кухарке. Она дала мне какую-то...я не знаю, что это было, но что-то явно ядовитое. Перчатки я, не поверишь, отстирала, но действо это длилось всю ночь, а руки просто сожгла. – Королева помолчала, глядя в прошлое, а затем задумчиво усмехнулась. – Моргана, когда увидела мои руки, пошла к этой даме и, я не знаю как, заставила ее извиниться передо мной и дать деньги “в подарок”.
Гвен опустила голову, поглаживая пальцами маленький шрам, напоминавший не только об эгоизме и жестокости некоторых господ, но и о благородстве и храбрости других. О дружбе, которая была верной, справедливой и глубокой. О той женщине, которая когда-то была лучше всех дворянок вместе взятых.
- Вы бы смогли принять ее обратно? – понимающе-негромким голосом спросила Пенелопа. – Если бы она вернулась?
Королева вздохнула, зачесав ладонью волосы ото лба.
- Я много думала об этом. Да. Конечно, я бы смогла. Я слишком ее люблю, слишком скучаю по ней, чтобы отказаться, – она снова помолчала, поджав губы. – Я все не могу разобраться... Ну хорошо, она злится на Утера, это...я могу понять. Но что ей сделали мы? Я? Артур? Мерлин, Гаюс, наши рыцари, наши люди?..
- Не мучьте себя, миледи, – Пенелопа встала, прошлась по комнате и потушила почти все свечи, погрузив комнату в ночной полумрак. Потом присела на кровать рядом с подругой. – Если есть ответ, он сам придет. А если его нет...
- Да, ты права, – согласилась Гвиневра, потерев шею. – Просто...почему на добро вечно отвечают злом?
- Вы у меня спрашиваете? – иронично улыбнулась Пуффендуй. Затем закатала рукав левой руки до локтя и поднесла ближе к себе свечу. – Видите этот шрам? Длинный, тонкий, с хвостом.
- Расскажи.
- Это я однажды увидела, как на улице нашей деревни проезжий дворянин стегает плетью слугу.
- И ты перехватила плетку?..
- И я перехватила плетку, – девушка шире улыбнулась, и в неверном, но теплом свете свечки ее пухленький образ казался каким-то одухотворенным, как у священников. – В чем провинился тот слуга, что даже заслужил удар плетью? В чем провинилась я, желая помочь невинному и получая удар за него? Добро постоянно получает в ответ зло. И продолжает быть добром. Не зная, зачем и почему. Думаю, нам и не надо знать ответа...
Глядя на нее, Гвен усмехнулась, склонив голову набок.
- Ты заранее придумываешь мудрости или просто делаешь важное лицо, чтобы импровизация казалась серьезной?
- Я непознанный кладезь, а лицо репетировала перед зеркалом.
Подруги рассмеялись и, наверное, проговорили бы далеко за полночь, если бы в покои не вернулись король и его слуга.
У Годрика было два вида шрамов: из прошлой жизни и из новой. И рассказывал он о них по-разному. Вторыми, полученными в битвах за Альбион на стороне Артура и Мерлина, он безмерно гордился, и его рассказы о них перерастали в легенды, хвастливо украшаясь преувеличениями. О первых он не говорил никогда. Даже не столько потому, что это было неприятно, сколько потому, что попросту не помнил точно, как получил их. Что неудивительно, ведь бОльшая часть его жизни запомнилась ему размытым пятном, похожим скорее на сон, чем на реальность.
- И когда этот колдун проник в замок в виде скомороха, я его узнал сразу же, – вдохновенно рассказывал Гриффиндор историю о своем круэльском приключении, размахивая руками и идя задом наперед, рискуя при этом свалиться в кусты.
Это было на одной из их ночных прогулок. Они уже стали их маленькой традицией: днем Пенелопа была занята работой у королевы, а Годрик – службой, и поэтому при свете солнца получалось только изредка поймать друг друга в коридоре и урвать поцелуй. Но ночью... Если Гриффиндор не шел в ночной патруль (а с того дня, отстояв три патруля подряд за самовольную отлучку, он вовсю изворачивался, чтобы его ставили только в дневной, что все-таки не всегда получалось), то после отбоя он заходил за девушкой в ее комнату. Пенелопа надевала мантию, и влюбленные уходили гулять в прохладную октябрьскую ночь. Они гуляли по темным и сонным коридорам дворца, строя рожицы важным королям на гобеленах, переглядываясь с луной из окон и прячась от стражи. Впрочем, иногда они не успевали, и стража натыкалась на них, но, узнав рыцаря, только усмехалась товарищу и отпускала его и его спутницу обратно в полумрак ночных коридоров. Они поднимались на башни посмотреть на город сверху и спускались в сад, полный шороха и хруста осени, облепленный, как паутиной, лунным светом. И всего этого им было мало, чтобы наговориться. Они говорили, как дышали, вдруг найдя друг в друге долгожданных слушателей. Оба принимали странности друг друга и смеялись над одними и теми же шутками.
Естественно, был человек, который был этим недоволен. После первых же таких ночей Алиса стала уходить вместе с ними. Ей было страшно ночевать в комнате одной, поэтому она заявила, что они не смогут от нее избавиться, но она им мешать не будет. И так и случилось, превратившись в какое-то подобие семейной прогулки: Пенелопа и Годрик гуляли почти сами по себе, а девочка самозабвенно шагала где-нибудь впереди них, разглядывая созвездия или собирая букеты из разноцветных листьев.
- ...но я его опередил! Я как занес свою магию, сосредоточился и...
- А мне сказали, там был Слизерин, – лукаво улыбаясь, заметила Пенелопа, шагая за мужчиной и вертя в пальцах букетик солнечно-желтых рудбекий. Годрик возмущенно вспетушился.
- Кто сказал?
- Салазар.
- Это когда он успел?
- Пару дней назад я ему заносила крупу для корма перепелкам. Разговорились.
Маг смешно скривился.
- Жаловался на меня, видно.
- Почти, – Пен протянула руку, переплела пальцы с пальцами рыцаря и мягко заставила развернуться-таки нормально, потому что знала достаточно о неуклюжести любимого. – Мне кажется, он скучает. Ему недостает тебя. Ты теперь постоянно пропадаешь со мной, а когда не со мной – то с рыцарями.
Годрик и сам уже понял, что друг заскучал. Но какие влюбленные не сталкивались с проблемой распределения времени? Главное, это дело не запустить.
- А что если тебе на следующем выходном к нам в гости прийти? – предложил он, поцеловав тыльную сторону ладони девушки.
- Салазар нас убьет, – шлепнула его в ответ, смеясь, Пуффендуй. – Вряд ли обед, на котором нужно будет строить из себя радушного хозяина, это то, о чем он сейчас мечтает. Лучше ты потрать следующий выходной на него. Съездите с ним вместе с на охоту, как в старые времена. А мы с Коринн последим за перепелами.
Гриффиндор даже застыл посреди шага – такой до абсурда простой показалась ему эта гениальная мысль. Почему он сразу не подумал об этом?!
- Сколько в тебе еще чудес, а? – пробормотал он, притягивая девушку к себе за талию и склоняясь носом к ее макушке.
Пенелопа не ответила. Вдруг он вздрогнул – пальчик девушки мягко скользнул по длинному, угловатому шраму на его ключице.
- Откуда этот?..
Годрик нахмурился. Заглянул в прошлое и снова обнаружил там блеклое, размытое пятно, не дающее разглядеть детали. В который раз проклял отца. Пожал плечами.
- Точно не вспомню... Кажется, мне было лет десять... И я чем-то болел... А, может, просто сильно уставший был... Отец ночью разбудил меня, чтобы я стащил с телеги ящики с товаром. И ящики были тяжелыми. Видимо, я рухнул на что-то острое... Не помню.
Зеленые глаза волшебницы проницательно сверкнули в темноте.
- Ты постоянно говоришь, что не помнишь, когда рассказываешь о детстве и юности.