- Короли и королевы не возмущаются тем, что в бой их вел Артур? – негромко спросил старик.
- Не-ет, – зевнув, протянул маг. – Все в явном или скрытом восторге от союза и, видимо, уже знают, кто будет править объединенным Альбионом.
- М-м-м, – покивал Гаюс. Затем позвал, пряча теплую улыбку в лучиках морщин у глаз: – Мерлин?
Голубые глаза медленно подняли на него взгляд. Это был взгляд уставшего ребенка, прильнувшего к груди матери, а не великого и могущественного чародея, переломившего ход громадной войны. Это был взгляд его мальчика, который, спасши мир, мечтал сейчас явно только о хорошем сне.
- Молодец.
По лицу Мерлина разлилась широкая, радостная, нежная улыбка.
В коридоре тишину припечатали быстрые, широкие шаги. Дверь распахнулась.
- Вот ты где, – фыркнул Артур, появляясь на пороге в домашней одежде и со свежими боевыми ссадинами на лице. – Расселся. А ванну мне готовить кто будет? А доспехи чистить после похода? Или меч сам себя наточит?
Мерлин простонал, уткнувшись в локоть.
- Было бы неплохо... Артур, может, завтра?
- Ох, не строй из себя мученика, всю битву отсиживался где-то и теперь даже работать не собирается. Давай, поднимайся, я жутко устал и хочу нормально отдохнуть, а мне слугу по всему замку разыскивать приходится. Шевелись!
Шаги загремели за дверью. Парень вздохнул, посмотрев на Гаюса с самым серьезным видом.
- Нет, я никому не дам его убить. Я его когда-нибудь сам убью.
- МЕЕЕЕЕЕЕЕРЛИИИИИИН!..
- перефразированная цитата Р. Киплинга: “Что опьяняет сильнее вина? Женщины, лошади, власть и война.”
1 – старый английский фразеологизм “To wear one’s heart upon one’s sleeve”. В общем смысле он означает “не сдерживать эмоции, не скрывать чувств”, но в буквальном переводе – “носить свое сердце на рукаве”. Выражение это связано как раз с рыцарскими традициями в знак преданности повязывать на руку шарф, подаренный дамой. Впервые употребил это выражение Шекспир.
====== Глава 53. Между нами волшебницами. ======
В то утро Кандида наконец-то снова выспалась. С ночи трагедии в Ифтире она не могла нормально спать, и только любезно одолженная Гвиневрой косметика скрывала мешки под глазами бывшей королевы. Одолеваемая бессонницей, она простаивала ночи на балконе, изучала коридоры замка и даже нашла библиотеку. Но когда земля Ифтира была очищена от данов, короли и королевы отпраздновали грандиозную общую победу на пире в Камелоте и отбыли со своими армиями домой, а в самом Камелоте погас последний погребальный костер, Кандида почему-то заснула, как убитая.
В покои лезло полуденное солнце, а из приоткрытого окна втекал прохладный воздух середины октября. По белым простыням лениво скользили шафранные тени. Проморгавшись, Когтевран запустила длинные пальцы в волосы, зачесав их ото лба, и усмехнулась сама себе.
Ее Ифтир мертв всего лишь пару недель, а она уже спит, как младенец. Как эгоистично человеческое сердце...
Впрочем, что ей с этого? Хоть страдай, хоть не страдай – все равно ведь жить. Храня память о плохом, нужно жить дальше. Хотя бы чтобы исполнить судьбу, предреченную друидами.
И где ей искать Эмриса...
В дверь робко, неуверенно постучали. Женщина медлила. Неторопливо вытянулась в постели, слушая, как хрустит с наслаждением позвоночник. Взявшись за подпорку, села. Потерла ладонями лицо, пропустила сквозь пальцы волосы.
- Заходите, – наконец разрешила она.
В покои осторожно проскользнула служанка. Кандида в них не всматривалась, но запомнила, что эта рыжеволосая полненькая девчушка – служанка Гвиневры. Странно, наверное, королеве приказывать девушке, на месте которой она была совсем недавно...
- Миледи, – робко произнесла рыжая. – Вам принести завтрак?
- Какой завтрак, – хмыкнула бывшая королева, насмешливо глядя на нее. – Уже полдень. Почему меня не разбудила?
Служанка вся сжалась под ее взглядом. Стала мять пальцами юбку.
- Вы не...не приказывали...вы...
- Не приказывала, но голову я у тебя отнимала? Можно было подумать?
- Я подумала, миледи, – набравшись храбрости, тихо сообщила девушка. – И я подумала, что вы бы хотели поспать подольше сегодня утром, раз вам это наконец удалось. Вы же не принимали настоек от бессонницы от нашего лекаря, как я вам советовала...
- Потому что я не пользуюсь всякими отравами, – резко прервала ее Кандида, устраиваясь удобнее в постели. – А ты, милочка, не знаешь, что такое хороший тон. Ладно, неси мне обед.
Служанка молча поклонилась и вышла. Все камелотские слуги такие своевольные? Хотя, судя по слуге короля – эта еще образец. Кандида предпочитала молчаливых и исполнительных слуг, четко выполнявших ее приказы и не делавших ни одного лишнего движения. Здесь с этим явно будет нелегко... Вернулась рыжая достаточно быстро и принесла поднос с едой. Кандида мысленно выругала себя самым эгоистичным существом на свете, но ничего не могла с собой поделать – аромат вскружил ей голову, возбудил в груди аппетит, язык радостно вспомнил о вкусовых букетах. Видимо, ее траур не касался ее желудка... Не получалось у нее не жить.
Пока она ела, служанка (она вновь спросила, как ее имя, но тут же забыла) подобрала ей платье и прочие принадлежности. Кандида не видела этих приготовлений, задумчиво глядя в окно. А потом в какой-то момент объявила:
- Приготовь мне платье для верховой езды. И сходи на конюшню, чтобы нам приготовили двух лошадей. Я еду на охоту.
Девушка захлопала глазами.
- Двух? – переспросила она. – Вы не хотите взять с собой охрану?
- Нет, – отрезала Кандида. – Еще вопросы? Может, мне еще отчитаться перед тобой за выбор дороги и припасов?
- Простите, миледи, – присела в книксене служанка.
- Молча пошла и сделала. И зайди на кухню, прихвати немного еды.
Когтевран не стала ни с кем прощаться перед уходом, только на ходу сказала о своем отъезде слуге короля – кажется, Мерлину. Рыжая служанка одела ее в очень элегантное серое платье и блестящий черный плащ. В стремя бывшая королева ступила в сапогах, подходящих для прогулки по осеннему лесу, а за уздечку взялась кожаными перчатками. Коня ей выделили белого, и она с восхищением и одобрением погладила его по мощной шее. Служанка пристроилась рядом, отнюдь не грациозно взгромоздившись на светло-гнедую кобылу. С такой мастью она, пожалуй, даже будет сливаться. Убедившись, что девушка не забыла про еду, Кандида погнала жеребца галопом вон с площади.
Она помнила дорогу со своего прошлого приезда, ведь они тогда ездили с Артуром на охоту. Леса Камелота показались ей удивительно щедрыми на живность, причем разнообразную. Зато в лесах Ифтира гораздо чаще можно было встретить крупных животных. Но об этом она старалась не вспоминать. Те леса погибли, их больше нет. Они качают своими древними мохнатыми стволами только в ее памяти. Теперь перед ней леса Камелота, тонущие в багрянце. Деревья стояли, одетые в шафранные платья, молчаливые и строгие, понимающие и бессмертные в своей октябрьской печали. Холодный ветер уже гулял сквозь дыры, которые проела осень в густых кронах. Вся живность суетилась и шуршала вокруг.
Кандида подстрелила двух лисиц, нескольких ласок и уток. Пару раз она видела, как прошел олень, но не стала в него стрелять, так как для этого нужно больше, чем одна служанка с одним конем. Так что она просто наблюдала за благородным животным из-за деревьев, с восхищением рассматривая его ветвистые рога и величественную поступь. На зябликов она лишь фыркнула и прогнала, взамен пристегнув к седлу не убежавшего от нее кролика.
Через пару часов она объявила привал, и служанка развела костер. Женщины ничего не говорили. Когтевран молча грела ладони у огня, вдыхая чистый лесной воздух. Впервые за последнее время она не чувствовала себя живым трупом. Конечно, Ифтир все еще догорал в ее сердце, но...раз она призвана жить, значит нужно жить достойно. Как бы ни было больно, нужно стоять прямо. Как бы ни хотелось умереть, нужно дышать.
- Можно вас спросить? – тихо спросила служанка.
- Нет, – ответила бывшая королева.