И покачал головой, глядя на Гвен и рыцарей.
- Эй, друг, – тихо обращался к Мадору сэр Эктор, – он мертв. Патрис мертв, все кончено. Дай осмотреть тело...
- Сэр Мадор, – проклиная дрогнувший голос, произнесла Гвиневра, – я бесконечно сожалею о вашей потере, это утрата для всего Камелота. Вы должны дать Гаюсу осмотреть тело вашего брата, мы должны узнать, что было причиной его смерти...
- Ничего еще не кончено! – вдруг взревел Мадор, вскакивая на ноги и вырываясь из рук друзей. Черные глаза его налились слезами и ненавистью, вспыхнувшей в одно мгновение и пролившейся отчего-то прямо на нее. Упавшая от длинных черных волос тень сделала его узкое скуластое лицо невероятно страшным. – Причина?! Вы смеете говорить о причине?! Не вы ли его только что отравили?!
Гробовая тишина накрыла зал. Гвен успела только моргнуть. Сэр Борс положил руку на плечо сэра Мадора:
- Друг, ты потерял брата, я понимаю, ты сейчас не мыслишь здраво...
Мадор с такой яростью скинул его руку, что чуть не ударил.
- Ты понимаешь! Ха-ха, он понимает, ну да, конечно! – он схватил со стола кубок, из которого пил сэр Патрис, и обвинительно наставил его на королеву. – Не яд ли здесь, Ваше Величество?
Все это было похоже на какой-то очень плохой спектакль, в котором она не должна участвовать. Но никак не могла очнуться. Вопреки трагичности ситуации, Гвен хотелось улыбнуться, потому что абсурдность обвинения была слишком...абсурдна. И слишком страшна.
Но паника прошибла ее до пяток, как только она заметила, что остальные рыцари одобрительно перешептываются за спинами Мадора и Борса. В животе все поднялось, холодок пошевелил волосы на макушке.
- Сэр Мадор, я прошу вас успокоиться, – произнесла она наконец, не совсем даже понимая, что говорит. – Я прощаю вам эти слова, поскольку вы только что потеряли брата, но...
- Она прощает! – жестко расхохотался рыцарь. А затем осклабился, не замечая, как слезы давно заставили его щеки блестеть на свету свечей. – А вот я вас не прощаю. Я обвиняю вас, королева Гвиневра, в государственной измене и умышленном убийстве.
- Думай, что говоришь! – повысил голос сэр Борс, уже крепче хватая сослуживца за кольчугу, потому что тот хотел двинуться на женщину. – Опомнись!
- Но ведь правда, Борс, – вдруг проговорил сэр Брандель. – Патрису стало плохо сразу после того, как он выпил из кубка.
Гаюс под шумок отобрал кубок у Мадора, чтобы оставить его невредимым и изучить осадок в более спокойной обстановке.
- Вы-вы что, серьезно? – сбившись с королевского тона, спросила Гвиневра, стараясь хоть удержать голос от дрожи. Половина рыцарей повернула к ней лица, и они были до того недоверчивыми и свирепыми, что она обхватила себя руками и отступила на шаг.
- Господа! – скрипучий голос Гаюса прорезал гул споров, и сам лекарь пробрался от тела к Гвен. – Кто бы ни отравил сэра Патриса, это была не королева, вам нужно немедленно оставить эти обвинения.
- Но, Гаюс, – воскликнул сэр Айронсайд, – сэр Патрис не имел врагов, он был душой компании! Ему никто не желал зла! А королева его отчитала вместе с сэром Мадором накануне пира, да и пир сам тоже она устроила. У нее больше всего было и мотивов, и возможностей.
- Я отчитала?.. – просипела Гвен. Это какой-то сон, этого не может быть... – Я сделала то, что сделал бы любой военачальник, увидев, что его солдат бродит где-то, оставив пост!
- Только вы не военачальник, – хмуро возразил сэр Лионель.
- А это и был ее план, – хмыкнул слишком громко сэр Пионель, уперев руки в бока. – Пользоваться правами своего мужа. А это был показательный момент, якобы что будет с теми, кто ее не слушается. Как в разбойничьих шайках.
Гвиневра попятилась, в ужасе глядя на эту толпу в латах, и не могла ничего сказать. Она не могла защититься от этой волны абсурда, который зачем-то подтасовался как нельзя лучше, чтобы ее можно было обвинить в убийстве. Ее уже дважды обвиняли в том, чего она не совершала, но в оба раза она была служанкой. А сейчас она была королевой. Королевой, которая в испуге пятилась от собственных рыцарей.
- Господа рыцари, – снова воззвал к их рассудку Гаюс, – вам не кажется нелогичным королеве отравлять кого-то на собственном пире?
- Она думает, что раз она королева, так ее никто и не посмеет обвинить, – дерзко ответил сэр Мадор. Уже какое-то время он стоял в полный рост, сжимая в одной руке холодеющую руку младшего брата. – А я посмею, слышите?
- Как бы то ни было, ты не можешь обвинять королеву в отсутствии короля, – по выражению лица и напряженному тону сэра Борса было непонятно, на чьей он стороне, смотрел он только на сослуживца.
- Может, – возразил сэр Айронсайд. – Его заменит королевский судья, так сказано в законе. Кроме того, наш король может и не вернуться с похода.
Холодно.
Дико.
Страшно.
Гвен сделала еще пару шагов назад, но Гаюс заметил это и скользнул высохшей рукой среди складок, схватив ее ладонь и пригвоздив к месту. Почему-то она смогла выдохнуть.
- Также по закону существует судебный поединок, – авторитетным тоном, на который ему давали право возраст и положение при дворе, произнес старик, прямо смотря на сэра Мадора. – Если появится рыцарь, согласный сразиться за королеву.
Сэр Брандель осмотрел своих товарищей и развел руками, снова взглянув на лекаря.
- Но, Гаюс, никто из рыцарей не возьмется защищать ее сейчас. Это будет пустая трата времени.
- Таков закон, – железным тоном объявил Гаюс, продолжая буравить взглядом виновника ситуации. – Сэр Мадор, вы придете на бой?
Мучительные секунды повисли между добрым стариком и отчаявшимся юношей. Наконец рыцарь кивнул.
- Да. Завтра. В полдень. И если дурака в мои противники не найдется, королева сгорит на костре за то, что убила моего брата.
С этими словами он отвернулся и присел, чтобы поднять тело сэра Патриса. Рыцари, недобро глянув на старика и женщину, пристроились рядом, помогая нести павшего, и скоро зал опустел.
Когда двери закрылись, Гвиневру затрясло.
- П-почему я?! – хотела воскликнуть она, но получился шепот, сгинувший в комке у горла, а руки утонули в волосах. – Где я найду теперь того, кто бы за меня сразился?.. Артур и Элиан далеко, они просто не успеют завтра к полудню. О господи, Гаюс, разве так может быть?
Она в отчаянии вскинула глаза на старика, тот стоял в задумчивости.
- Я думаю, тебе стоит поговорить с Борсом Ганским, – наконец сказал он. – Мне кажется, он должен согласиться. Если не он, то никто. Весть отряду на границе я все же пошлю. А пока... – Гаюс взял кубок сэра Патриса, и его взгляд упал в темное переливающееся дно. – Я разберусь, что это за яд и откуда он.
Счастливо хихикая, Элейна выбралась из замка и, сняв чары, полной грудью вдохнула ночной воздух. Этот воздух был напоен почти полной луной, пением птиц и победой.
Она отомстила.
Она видела страх на лице этой мрази. Она видела, в какое унизительное положение ее ввергла.
И уже предвкушала запах горелой плоти.
====== Глава 7. И в горе, и в радости быть благородным. ======
К Борсу Ганскому Гвен пошла спустя пару часов после пира. Рыцари не расходились, а она не могла просто прийти и потребовать одного из них поговорить с ней.
Теперь не могла.
Все это время она просидела в своих покоях, отослав служанку спать и таращась в окно. Она выстукивала пальцами нервную дробь по каменному подоконнику, словно желая воссоздать конский топот, который так жаждала услышать сейчас на дворцовой площади. Дома внизу смотрели на нее в ответ своими желтыми окнами и подмигивали, если кто-то менял в них свечу.
Если сэр Борс ей откажет, единственным выходом было бы бежать. В отличие от последнего раза, когда она покинула Камелот, у нее было, куда и к кому бежать. Она отправилась бы прямиком на юг, к мужу, брату и друзьям. Если сумела бы выбраться из города... Но Камелоту и так перемыли косточки все королевства после ее свадьбы. Какого размера позор и унижение обрушатся на королевство, на ее друзей, на Артура, если она сбежит от суда? Все решат, что она действительно была убийцей. Королева, жена короля – убийца. Она не могла так поступить с мужем. И со своей честью тоже.