В ответ Артур совершал настоящий подвиг. За неделю до дня рождения самого Мерлина он отпускал его домой, в Элдор, к матери. Пара дней пути туда, пара дней пути обратно и несколько дней под крылышком Хунит – и в итоге получалось, что король добровольно соглашался на целую неделю общества Джорджа. Эмрис никогда не задерживался в родной деревне, опасаясь оставлять Камелот и его короля надолго. И в этот раз он уходил, пожалуй, только потому, что знал, что здесь оставались еще три верных мага.
Хмуро посмотрев на друга, Мерлин поправил на плече сумку.
- Пожалуйста, пока меня нет, ни в какие опасные авантюры не ввязывайся, – произнес он. – И вообще ты рано с постели встал. Даже не вздумай тренировки проводить! Этим может и Леон заняться. А бумагами – Гвиневра. Она достаточно умная, чтобы решать проблемы, пока ты не выздоровеешь. Потому что если я вернусь и узнаю, что ты тут расшибся в лепешку...
- Ме-е-ерлин, – Артур с улыбкой потрепал его по волосам. – Ты опять все перепутал. Это я должен распоряжения давать, я тут король, а слуга – ты.
- Да, а по совместительству мозг нашего тандема.
- Я сейчас тебя уволю вообще.
- Куда ты без меня денешься? – фыркнул маг. – Да и от меня не так просто избавиться.
- Это точно... – весело кивнул король.
Они посмотрели друг на друга, не зная, как еще объяснить простые мысли, крутящиеся в голове у обоих.
Береги себя.
Я буду скучать.
Возвращайся скорее.
Вернусь.
- Давай, – первым нарушил сентиментальную паузу Артур, хлопая друга по плечу. – Чем быстрее уйдешь, тем быстрее придешь. Я тебя не на месяц от работы освобождаю.
- Конечно же нет, – мягко усмехнулся Мерлин и вышел из покоев.
Попрощавшись с Гаюсом, он столкнулся в коридоре с Годриком и Кандидой, которые о чем-то увлеченно спорили. Впрочем, они теперь всегда спорили. И дело было не в том, что они друг друга не уважали или невзлюбили. Просто резкий характер королевы, не терпящий, когда что-то выходит у нее из-под контроля, и вспыльчивый, возбужденный нрав рыцаря сошлись, как лед и пламя. Обнаружилось это, когда Мерлин в первый раз привел Когтевран познакомиться со Слизерином. Женщина сначала возмутилась, с какого это перепугу она – королева – должна нахаживать в гости, а не наоборот, но согласилась, когда Эмрис заявил ей, что в доме у Салазара и Годрика гораздо безопаснее встречаться такой странной компанией и говорить о магии.
Мерлин тогда вообще не знал, чего ожидать от встречи Слизерина и Когтевран. Поэтому был удивлен тому, как она прошла – эти двое конфликтовали меньше всех их вместе взятых. Увидев королеву на своем пороге, Салазар исключительно вежливо и сдержанно поприветствовал ее по всем правилам этикета, предложил ей стул и вина. И Мерлин не успел оглянуться, как они нашли друг в друге неплохих собеседников. Впрочем, чего удивляться? Оба были по-своему циничны и заносчивы, а еще оба были выходцами из знати, а потому были детьми того мира, о котором сам Мерлин, Годрик и Пенелопа знали лишь понаслышке.
И только Эмрис вздохнул с облегчением, как развязался совсем другого рода конфликт: обсуждая нападение животных-скелетов и бойню у границ Норфолка, Годрик и Кандида не сошлись во мнениях о том, что является самым важным – храбрость или ум.
- Да где бы мы все были, если бы во все времена люди не проявляли храбрость? – возбужденно доказывал Гриффиндор, размахивая руками. – Не было бы ни одного королевства, если бы у их правителей не было храбрых армий! Да на храбрости вообще все держится!
- И доброте, – мягко напоминала любимому Пенелопа, тихо сидя в кресле и вышивая. Рыцарь поспешно кивал.
- Да, и доброте. Вот два главных козыря в жизни. Если ты храбр и благороден – то все решено.
- Особенно если у тебя нет меча, и ты окружен одними головорезами, – невозмутимо отвечала Кандида, попивая из кубка вино и кривя губы в еле заметной насмешливой улыбке. – Действительно, полчища врагов побеждают именно те, кто первыми храбро бросаются на штыки, а вовсе не те, кто придумывают стратегии и заканчивают войну. Ты прав, именно так, а не иначе.
- Ну, а что может сделать ум без храбрости? – возражал Гриффиндор. – Придумаешь хитроумный план, а воплотить его не получится, потому что страшно!
- Ум может рассчитать преимущества и дать тот выход из ситуации, при котором ты используешь свои плюсы и не пострадаешь от своих минусов, – спокойно поучала королева. Морщась от заумности слов, рыцарь снова махал руками и начинал спор заново. И ему не было конца. Когда эти два спорщика спрашивали мнения остальных (вероятно, чтобы найти союзников), от Пенелопы они, конечно, получали смущенный вниманием ответ о том, что ни храбрость, ни ум не так важны, как доброе и великодушное сердце. А когда однажды они рискнули спросить мнение Слизерина о том, что же самое важное, тот, так же невозмутимо попивая в сторонке вино, лаконично ответил:
- Не быть идиотом.
Вот и сейчас спорщики приближались к Мерлину, споря все о том же.
- А я вам говорю, что...
- Ты не сможешь меня переубедить...
- Кхэ-кхэм, – привлек их внимание маг, и двое остановились.
- О, Мерлин, – тут же заулыбался Годрик, хлопая друга по плечу. – Мы как раз тебя искали. С наступающим!
- Спасибо, – кивнул Эмрис и серьезно посмотрел на обоих. – Слушайте, я хотел только еще раз вас предупредить... Если что-то случится...буквально что угодно – посылайте за мной. Хоть ночью, хоть в грозу, обязательно, слышите?
- Не боись! – беспечно успокоил его Гриффиндор. А вот Когтевран посмотрела в глаза наставника серьезно.
- Ты уверен, что это хорошая идея – уходить?
- Это его день рождения, – возразил рыцарь, хмуро взглянув на женщину.
- И что? – резонно ответила та. – Долг превыше всего.
- Вот поэтому вы здесь и остаетесь вместо меня, – поспешил остановить их Мерлин, чтобы не увязнуть в споре. – Я оставляю все на вас и...серьезно, отвечаете за все это головой, ясно?
- Как тебе?
Был один из этих осенних дней, которые паутиной затягивают бесконечные туманы. Октябрь сгорал, и его пепел, становясь ноябрем, рассеивался по Камелоту. Небо низко наклонялось к городу, и из окна королевской спальни мало что было видно – домики уходили в глубокую дымчатую пелену. В этой пелене исчезала земля, в ней тонули звуки, возникая будто из ниоткуда. Стоило этим туманам постоять за твоим окном несколько часов, и ты уже начинал думать, что они всегда тут были и всегда тут будут.
- Оно прекрасно.
Гвиневра нахмурилась. Руки сами опустились вдоль тела.
Несмотря на низкое происхождение, она была женщиной и, как и любая женщина, приходила в восторг от красоты. Став королевой, она теперь могла позволить себе море великолепных платьев и, хоть никогда этим не злоупотребляла, все же кружилась перед зеркалом, как девочка, когда портниха присылала новое. Теперь на ней струилось самое солнечное из всех желтых платьев, которые она видела. Огромные широкие рукава легкими кружевами спадали к коленям. Гвен мысленно уже представила, какую прическу можно соорудить под этот наряд, а пока просто распустила свои длиннющие шоколадные кудри и выскочила из женской комнатки в спальню, чтобы показаться мужу.
Вот только солнечный цвет платья того не развеселил. Артур вот уже полчаса сидел на подоконнике и чего-то высматривал в завитках тумана за окном.
- Ты сказал так обо всех платьях, – слегка обиженно произнесла королева.
Не то, чтобы она не понимала, просто она все утро разбиралась с документами, советниками и приемом крестьян. У нее было совсем немного времени, прежде чем нужно будет идти в Зал Советов, где в ускоренном порядке распорядиться насчет продовольствия дворца, а также пары деревень, подготовить документы для уже близкого сбора налогов, принять посланника Аннис, забежать на кухню, чтобы перекусить, затем мчаться снова в Приемный Зал, чтобы принять рыцарей из патруля, который должен будет доложить, как продвигается проект со школами в селах... Король рвался взять все снова в свои руки, но Гвен буквально отвоевала у него часть его обязанностей, чтобы заставить не вредить своему здоровью. Хотя это нисколько не мешало ему приглашать к себе советников и добывать документы, сколько бы Гвен ни подговаривала всех идти с делами к ней и не тревожить короля. Они ссорились. Но заставить Артура валяться днями напролет, позволяя кому-то полностью заниматься его обязанностями – гиблое дело.