- Ну, потому что во всех них была ты, – улыбнулся Артур. Гвиневра вздохнула.
- Неужели они для вас все одинаковые?
- Нет, в прошлом у тебя были открыты локти, а в этом – больше видна грудь.
- Мужчины, – тоже улыбаясь, фыркнула королева. Подошла к мужу и обняла, переплетя пальцы выше все еще забинтованного под рубашкой бока. – Ну и как, сколько птиц насчитал?
- А думаешь, весело, когда жена запирает тебя в комнате и не дает ничем заниматься? Ни тебе тренировок, ни тебе охоты, ни тебе даже на худой конец документа о налогах на торговлю! – ворчливо отозвался Артур. Гвен еще шире улыбнулась.
- Ла-адно. Просто признайся, что ты скучаешь по Мерлину.
Мужчина скосил на нее жалобный взгляд.
- Это так заметно?
- Очень, – королева ласково отвела с его лба светлые волосы. – По отдельности вы как в воду опущенные. Ни дня не можете провести без того, чтобы знать, что другой где-то рядом.
- И ты не ревнуешь? – весело прищурился Артур.
- А чего мне ревновать? – так же весело и беспечно ответила Гвиневра. – Я с Мерлином тоже целовалась.
Реакция еще никакая не последовала, но она уже сама спохватилась и быстро добавила:
- Это было до тебя. До нас. Это было когда Мерлин только пришел в Камелот, – с облегчением услышав отрывистый смех мужа, она уже снова весело продолжила. – В свое оправдание могу сказать, что Мерлин тогда чуть не умер от яда в кубке Баярда, и я была на эмоциях.
- Ага, – наигранно возмущенно кивнул король. – То есть спас его я, а поцелуй получил Мерлин?
- А что ты хотел? Чтобы я пошла к принцу Камелота, которого тогда считала высокомерной заносчивой свиньей, и который сам меня не замечал даже, и поцеловала?
Артур, вредничая, состроил ей рожицу.
- Все равно нечестно! Мерлин целовал мою жену!
- Которая для тебя тогда даже не существовала, – щелкнув его по носу, Гвен ушла к зеркалу. Подобрала юбку, отпустила, с восхищением наблюдая за тем, как трепещут складки. Вскинула руки к голове, всплеснув рукавами, захватила ладонями гриву волос и подняла, рассматривая свое лицо в отражении под разными углами.
- А что, – наконец донеслось с подоконника, – Мерлин целуется...лучше меня?
Королева рассмеялась.
- Да нет, вы одинаково целуетесь.
- Даже так?
И тут к порогу примчался чей-то топот, в дверь сильно постучали.
- Зайдите, – переглянувшись с мужем, позвала Гвиневра.
В проеме показался Гвейн. На лице беспечного гуляки четко обозначалось волнение. В руке у него колыхалась какая-то бумага и синяя тряпка.
- Сир...миледи... – тревожным голосом начал он. – Тут...кое-что произошло...
- Что случилось, Гвейн? – спросил Артур.
Рыцарь взял себя в руки.
- Мерлина схватили, – сказал он. – Маги. Они требуют за него выкупа. Золотом.
- Что?.. – неверяще выдохнула Гвен. – Но...как…
- Это, – Гвейн вытянул вперед ту синюю тряпку, – было приложено к письму.
В его руке колыхался шейный платок Мерлина.
Мерлин очнулся с сильной головной болью. Казалось, колокола в его голове гремели так громко, что достучались и до его тонущего в вечной ночи сознания. Еще ничего не разобрав, он поморщился и потянулся рукой к голове в инстинктивном желании прижать ее к источнику боли, будто это могло помочь ее извести. Но едва он пошевелился, рядом с ним что-то грубо звякнуло, да так близко – у самого бедра – что он распахнул глаза.
Сначала он увидел цепи, впивавшиеся в его запястья и намертво приделанные к каменной стене за его спиной. Затем – пещеру. Она была небольшой и могла бы стать уютным убежищем, если бы не тот факт, что враги были уже внутри. Это было понятно по выражению их лиц – невозмутимых и строгих. Шесть мужчин в длинных рясах стояли полукругом над ним, смотря сверху вниз. Все они были примерно одного возраста. А еще они определенно были друидами. Но тогда какого черта?
- Здравствуй, Эмрис, – произнес один из них.
- Добрый вечер, – мрачно ответил Мерлин, глядя на них исподлобья. – Чудная погода за окном. Что происходит?
- Вершится справедливость, вот что, – резко ответил второй друид. – Наконец-то.
- М-м. И что для вас справедливость?
- Смерть гонителя магии и ее предателя. Смерть Артура Пендрагона и Эмриса.
Мерлин окинул всех медленным внимательным взглядом. Он начинал понимать. Как видно, не все друиды воспринимали ситуацию правильно, как он считал раньше. Очевидно, какие-то кланы или же отдельные их представители не желали верить в спасение магии через него и его друга. Вероятно, именно одним из таких был тот друид, которого убил Годрик месяц назад.
- И как вы собираетесь провернуть эту затею? – спросил маг. – Меня вам не одолеть, а до Артура не добраться. Вы выбрали не то время. Он еще до конца недели будет спокойно жить, считая, что я в Богорде.
- Нет, не будет, – выплюнул все тот же второй, видимо, самый раздраженный из них. – Мы послали ему весть. Уже совсем скоро он примчится сюда.
Мерлин похолодел, когда понял, что на нем нет платка. Неужели?..
Так. Каков шанс, что Гвен удержит Артура от немедленного отправления в этот поход? Примерно один к стам.
Значит, он должен выбраться раньше, чем тот доедет до пещеры. А он ведь совсем недолго путешествовал – всего сутки, причем пеший. Верхом конница Камелота покроет это расстояние за считанные часы. Сколько он провалялся без сознания? Сколько шло послание в замок? Сколько будут длиться споры?
- Если вы знаете, кто я, – негромко произнес Мерлин, – то знаете, что эти цепи меня не удержат. Ни секунды.
- Знаем, – кивнул третий, на вид – постарше остальных. Он кивнул последнему, и тот куда-то ушел от света факелов, воткнутых в землю. – Поэтому у нас есть нечто по-надежнее.
В следующую секунду мир подскочил и сузился до мельчайших размеров, потому что уместился в одном единственном лице, возникшем из темноты пещеры. Лице матери. Вот теперь Мерлин перепугался не на шутку. Все в нем похолодело и отнялось, кулаки сжались, заставляя цепи сильнее укусить запястья. Сдерживая гнев, он перевел взгляд на первого друида. Магия налилась в его пальцах, требуя вырваться и полететь прямиком к Хунит.
- Не смей, – прошипел Эмрис.
С ужасом он наблюдал, как из-под складок рясы появляется нож и мгновенно оказывается у шеи матери. Хунит сглотнула, прямо смотря на сына. В ее глазах, печальных, испуганных и уже давно на все готовых, решительно и упрямо стояла мольба: “Не! Делай! Этого!”
- Значит так, великий, – насмешливо фыркнул второй друид, вытаскивая откуда-то флягу. – Все будет предельно просто. Здесь, – он постучал пальцем по фляге, – настой сон-травы и еще кое-каких приятных вещей. Ты выпиваешь его – и становишься овощем, пока мы завершим свои дела и не придет твоя очередь умирать. Ты выпиваешь – и мы не трогаем волоса на голове твоей матери.
Мерлин молчал.
Это нечестно. Этот не тот выбор, который он мог сделать. Это не тот выбор, к которому он готов. На одной чаше весов – Артур, его друг, его брат, его будущее, Альбион, цветущая магия. Но на другой – мама. По его жилам кроме магии текла ее кровь. Это выше сил любого человека – обречь на смерть родную мать. Даже если цена этому – судьба целого королевства, тысяч людей, включая многих близких. Он просто не мог. Даже если ее глаза приказывали ему сейчас же расшвырять всех злодеев в этой пещере, переступить через ее труп и выйти навстречу своему королю, чтобы построить с ним будущее. Нет. Альбион мог отнимать у него что угодно – покой, время, силы, любовь, друзей, но у него никогда не было прав на его мать. Потому что это слишком. Потому что здесь кончается вся магия и вся справедливость – вот здесь, у материнской груди.