Вот только когда маленький отряд уже выстроился и вперед выехал бледный и явно нездоровый Артур, Гриффиндор похолодел.
’’Черт, я забыл, какое она заклинание говорила... Как там его накладывать нужно было?!”
- почти дословная цитата из “Илиады” Гомера – “Ну же, так вспомним с тобою мы оба кипящую храбрость!”
====== Глава 58. Пара слов о дружбе. ======
Из-за выпитого отвара Мерлин потерялся во времени. В пещере постоянно было светло из-за горящих факелов, а темнота испуганным зверем пряталась по углам, кусая трескучие огни. Остальное все тоже было одинаковым: друиды молчаливыми фигурами стояли на своих местах, вслушиваясь в тишину, будто собирались познать от нее какие-то древние тайны. В голове крутились одни и те же мысли: ’’Не дайте ему умереть, не дайте ему умереть...”
Только прикованная неподалеку мать перестала плакать. Но говорила она все те же вещи.
- Мерлин, – звала она в своей невозможной смеси любви и упрека, сочувствия и досады – как умеют только матери. – Ты не можешь просто сидеть здесь и ждать. Ты должен избавиться от этого отвара, ты не можешь позволить им убить короля.
Этот самый отвар, разлившись по венам, сделал их тяжелыми и слабыми, будто он не спал, по меньшей мере, месяц. Язык с трудом ворочался во рту, даже мысли медленно сходили с привычной оси.
- С Артуром Годрик, – тихо ответил он, чтобы не услышали друиды. – Он его защитит.
- И ты собираешься надеяться на авось? – прошипела Хунит. – Мерлин! Это твОй долг защищать Артура, так что прекрати думать о ерунде и спаси его.
В этом вся она. Для его матери собственная жизнь – ерунда, разменная монета, которой она с легкостью заплатит за великую судьбу своего сына. Как бы не так. Он никогда не будет самим собой, если потеряет ее. Как вообще можно обречь на смерть свою мать?
- Ма-ам, – протянул маг. – Мы уже проходили это. Ты один из тех людей, которые не менее важны для меня, чем Артур.
- Возможно, – кивнула женщина. Худая рука натянула цепь и ласково, но твердо взяла ладонь Мерлина. – Но я не важнее Альбиона. Я не важнее тысяч людей. Ты думаешь, я захочу жить, если моя жизнь будет куплена столькими смертями? Не решай за меня, сынок, буду я жить или нет. Освободись. Сохрани своего короля. И я умру спокойно.
Мерлин медленно покачал головой и прижал родную ладонь к своей щеке.
Хунит вскинула голову к потолку пещеры, в ее глазах снова стояли бессильные слезы.
Он мысленно просил у нее прощения. И всей сонной душой стремился наружу. Улететь, встать на дороге, успеть, перегородить путь, наплести какую-нибудь чушь, чтоб поверил и развернулся. Но магия спала, свернувшись где-то в животе тяжелым неподъемным комком, спала ради его мамы. И он ничего не мог сделать, кроме как надеяться, что рядом с королем Камелота будет его верный рыцарь, что он его убережет, что он почует выставленную друидами ловушку. Не отвлечется, не забудется, не ошибется, не опоздает.
- Стой! – воскликнул Гриффиндор чересчур поспешно и громко.
Вообще-то они должны были вести себя тихо, и поэтому весь отряд тут же уставился на него взглядом “Ты с ума сошел?” Но что он мог поделать – прямо у копыт передних лошадей начиналась стена магической ловушки. Он чуть было ее не пропустил, он почувствовал ее слишком поздно, и теперь на него смотрела дюжина глаз, а он должен был быстро придумать, почему им нельзя идти вперед. Черт, черт, ну почему он не узнал ловушку сразу? На что он теперь отвлекся? А что если бы он вовсе ее не узнал? Они бы попали в самый ее центр – Артур бы попал, и все бы пошло прахом. Права была Кандида, в его голове одни ветры гуляют и никакого здравого смысла.
- Ты чего? – требовательно спросил король.
Он дышал чаще, чем нужно, и сидел не прямо – слегка припадая на шею коня. Но не зря Мерлин звал своего друга ослом – ни малейшего намерения остановить процессию или повернуть обратно у Артура не было.
Гриффиндор смотрел на его бледное лицо и лихорадочно соображал, кляня себя всеми ругательствами, какие только вспоминались. В итоге решил вывалить полуправду.
- Я вдруг подумал...нам нельзя ехать прямой дорогой, – произнес он, нервно взлохматив волосы. – Это же маги похитили Мерлина, так? Откуда мы знаем, что у них в рукаве?
- Давай яснее, Гриффиндор, – поторопил его Персиваль.
- Я хочу сказать, откуда мы знаем, что они не устроили на главной дороге нам засаду? Или какую-то магическую ловушку? Они же колдуны! Они должны были устроить что-нибудь подлое и хитрое.
- Сир, думаю, он прав, – одобрил Леон.
Артур кивнул и повернул коня. Отряд сошел с дороги в подлесок и двинулся к пещере в обход. Годрик выдохнул.
Он отстал и оглянулся на ловушку. Пожалуй, то, что его видят товарищи – хорошая отговорка от совести. Потому что он не смог бы нейтрализовать чары. Потому что он знал их по рассказам Кандиды, но не помнил, что она говорила про то, как их снять. Его безответственная беспечность могла стоить королю жизни. Опять.
Пылая от стыда, угрюмый, рыцарь уже хотел нагнать своих, как вдруг услышал лязг мечей и боевой клич. Холод хлынул через горло ко всем внутренностям. Годрик послал свою лошадь с места в галоп, а сам, казалось, готов был слететь с седла и обогнать ее. Внутри клокотало от страха, когда он понял, что случилось – он оставил друга. В опасной местности. Он оставил его! Да, конечно, с ним есть еще дюжина рыцарей, но случиться все равно может что угодно, и это будет по его вине! Потому что он отвечал за друга головой, его магия отвечала за него, а он допустил к нему опасность!
Рыча от злости на себя, Гриффиндор нагнал своих, сражавшихся с разбойниками. В такие моменты он обычно проклинал привычку Артура ходить в простой кольчуге и доспехах, никак не отличаясь от своих рыцарей, потому что знаки власти могли бы дать лесным бандитам понять, что нападать на эту процессию нельзя. Но сейчас он был слишком занят собственными ошибками и во всем винил лишь одного человека – себя. Страх и ярость захлестнули с головой, и он, забыв обо всем, ринулся через сражение прямо к королю, не обращая внимания на то, что тот сражался всего с одним разбойником, в то время, как сэру Мелиоту и сэру Эдварду действительно нужна была помощь. Годрик вклинился в бой короля, напав на бандита со спины, и это внесло в секунды достаточно путаницы, чтобы Экскалибур лишь на пару дюймов промахнулся и не попал в плечо самого рыцаря.
- Черт, Гриффиндор! – громыхнул Артур, отступая. – Что ты творишь?!
Маг яростно сражался со своим противником, вымещая на нем всю злость и стыд. Он не давал врагу ни единого шанса, чувствуя, как злорадствует внутри совесть. А потом он заметил краем глаза, как еще один разбойник напал на все еще находящегося рядом короля. Экскалибур взлетел вовремя, но Годрика это не волновало. Чисто случайно увернувшись от выпада своего противника, он ринулся наперерез новому врагу. Однако это было слишком.
Рыцарь не сразу понял, почему мир вращается. Заметив его движение, Артур схватил его за плечо и развернул так, что их враги столкнулись друг с другом. Второй по инерции случайно проткнул первого. Широким взмахом меча он заставил своих двух противников пригнуться, но тут сзади на него налетел Элиан, и разбойник отвлекся. Бой затихал, рыцари добивали лесных наглецов.
Король, схватив друга за кольчугу, резким рывком заставил его сесть вместе с ним на землю.
- Что происходит? – неожиданно спокойно спросил он, заглядывая рыцарю в глаза.
- Прости... – только и смог выдохнуть Гриффиндор, остывая. Захватившие его эмоции уходили, как утихомириваются волны после шторма. Может быть, он сумасшедший? – Я не хотел, чтобы ты...
- Слушай меня, – Артур до боли крепко сжал его плечо и твердо отчеканил: – Ты не первый мой рыцарь, мучающийся чувством вины. Но то, что произошло на норфолкской границе – абсолютно нормально.
Годрик сжал зубы.
- Я подвел тебя. Я нарушил клятву. Я забыл о своем долге. Я...
- Ты мнЕ об ошибках твердишь? – прошипел король. – Я однажды обрек свое королевство на войну, потому что не сумел подумать своей головой. А в другой раз я обрек его на голод и жажду, потому что не смог унять мальчишескую удаль. Прекрати винить себя. Все хорошо, я жив. Я буду здоров, и это ты и другие рыцари сохраните меня живым.