- Вот видишь! – воскликнула королева.
- Вижу. Я наконец-то нашел хоть что-то, что ты не умеешь.
Она нахмурилась.
- Есть много вещей, которые я не умею.
- Разве? – улыбнулся мужчина. – На мой взгляд, ты просто кладезь. Да ладно тебе, можно подумать, эти крысы сделают нам что-то страшное. Поверь мне, эту латынь дружно ненавидят все дворяне. Просто не говорят об этом. А без латыни мы просто...кучка вылизанных гордецов.
- Ого! – округлила глаза Гвиневра. – Это я на тебя так влияю или Мерлин?
- Оба. Так что хватит себя накручивать. Ты там умнее любого из этих лицемеров.
На следующий день в Мерсию отправилась пара карет, в которых была королевская чета со своими слугами, окруженная рыцарями. Спустя дюжину дней трудного пути (ведь дорога шла через реки и малые горы) Баярд принял их в своей цитадели со всем радушием, на которое был способен. Они пробыли там неделю, за которую самооценка королевы Камелота успокоилась и поднялась, потому что каждый день за столом переговоров, на прогулках и за ужином она одерживала верх в искусных словесных сражениях, устраиваемых интриганами, чтобы унизить ее. И в конце концов они достигли даже большего, чем планировали.
В кругу советников Баярда затевался заговор с целью убийства короля. Видимо, им было не выгодно, чтобы тот завершил свои переговоры с правителями Камелота, а потому они действовали быстро и решительно. Однако, к их несчастью, Артур с самого начала подозревал что-то подобное и в день своих наибольших подозрений послал Мерлина проследить за ними. Вернувшись, слуга рассказал все, что услышал, и друзья были готовы. Следующей ночью предупрежденный Баярд вместе с Артуром и Мерлином наблюдал из темного алькова за тем, как один из советников крадет Экскалибур. Переместившись по балкону, они увидели и то, как этот советник встретился в ночном коридоре с еще несколькими, как одни из них встали на страже, а другие вошли в покои Баярда. Когда меч вонзился в груду подушек под одеялом, Баярд оглушительно свистнул, а Мерлин убрал заслонку с лампы. Заранее оговоренный сигнал поняли мерсийские рыцари, тут же перекрыли выход из покоев и схватили растерявшихся убийц. Дрожащий свет огня лег тенями на искаженные гневом черты Баярда. А пока тот бросал в лицо предателей обвинения, Артур спокойно прошествовал к кровати и вытащил из подушек свой меч.
На следующее же утро состоялась казнь шестерых пойманных советников. Однако в то же утро обнаружилось еще кое-что: все оставшиеся советники, некоторые приближенные знатные лица, а также двое первых рыцарей Мерсии, поставленных над армией, бежали из столицы. Баярд в ярости отправил за ними погоню, но даже следы отыскать не удалось. Правители Камелота не были удивлены, ведь эти крысы столько лет оттачивали мастерство оставаться незамеченными.
Король Мерсии был в ужасе и упадке сил. Сразу после казни он ушел в свои покои и не желал никого видеть. Но к вечеру к нему пошел Артур, и они довольно долго разговаривали. В конце концов, кому, как не ему, рассказывать о том, как пережить предательство близких людей?
- Однажды я тоже не знал, как мне быть королем, если я не вижу подлости в собственных близких, – сказал он своему брату по цеху.
- И как ты вернулся?
Артур усмехнулся, вспомнив блеск глаз Мерлина, его бредовые, но почему-то очень вдохновляющие речи, камень и меч, что сейчас бил его по бедру в ножнах.
- Один мудрый человек мне сказал, что именно то, что я не вижу в людях зла, делает меня хорошим королем.
- А я думал, твое самомнение – это сказки, Пендрагон, – криво усмехнулся король Мерсии. Его собеседник по-мальчишески улыбнулся.
- Я знаю одно: король не должен терять веру в людей. Потому что если он перестанет в них верить, он будет слушать только себя, а это не приводит ни к чему хорошему. Вспомните моего отца.
- Твой отец был сильным королем.
- Да. И очень одиноким.
Баярд вышел тогда к ужину во всеоружии своего обаяния.
Правители Камелота остались в Мерсии дольше, чем планировали, потому что не оставили своего теперь-друга разбираться со всей пустотой дворца одного. Они послали гонца в Камелот, и скоро в Мерсию прибыли лорд Летард и лорд Рингер, которые почли за честь остаться на время при дворе лорда Баярда и помочь ему найти нужных людей. По совету Гвиневры король Мерсии взял в новый Совет трех человек из придворных, потому что королева Камелота вместе со своими проницательными слугами узнала в них благородных и честных людей.
И когда уже все стояли во дворе замка, чтобы попрощаться, они наконец-то чувствовали себя друзьями. Несмотря на заключенный в битве при Бруньяле мир, отношения оставались натянутыми, но теперь... Теперь Баярд с искренней благодарностью сжал руку Артура.
- Я этого не забуду, – пообещал он. – Ты не так плох, Пендрагон. Может, ты даже в чем-то лучше своего отца. И когда наступит судный час, вспомни про меня. Потому что я захочу сражаться на твоей стороне.
Обернувшись к королеве Камелота, он немного растерянно улыбнулся и поцеловал ее ладонь.
- Леди Гвиневра, я ошибался в вас, – сказал он. – Я никогда бы не подумал, что буду целовать руку служанке...но вы были рождены быть королевой. Я благодарен за вашу помощь и завидую Артуру – у него прекрасная жена.
Домой они возвращались с триумфом. В Камелоте их ждал покой и порядок, за которым зорко следили советники, а также леди Кандида. Но несмотря на все это, Гвен не потеряла желания изучить латынь, поэтому теперь частенько по вечерам Артур лез головой под подушку, чтобы не слышать ее ‘‘Amo, amavi, amatum, amare… Clamo, clamavi, clamatum, clamare… Dormio, dormivi, dormitum, dormire…”
Это странно, но Салазар вправду был рад за Годрика и Пенелопу. Он удивлялся сам себе, однако на ум не шли никакие саркастические замечания. Пусть он не верил в вечную любовь, но прямо сейчас из-за этой романтичной ерунды его друг был счастлив, как наевшийся мяты котяра – так, может, оно стоило того? Хоть немного?
Конечно, это не уберегло его от сюрпризов. Например, незадолго до свадьбы он спросил у рыцаря, где тот собирается жить со своей новоиспеченной женой. И был абсолютно сбит с толку заявлением, что тот купил себе дом неподалеку.
- В смысле, ты купил? – ошарашенно спросил Сэл. – На какие деньги?
- Ты что, забыл, что рыцарям за подвиги полагается жалованье? – ослепительно улыбнулся Годрик. – Я копил.
- Что...как...ты...так, стоп. – Слизерин помотал головой, ловя за хвост мысль. – То есть. Хочешь сказать, у тебя все это время были деньги?
- Ага.
- И ты на них купил себе дом, чтобы не брать в долг у меня?
- Ага.
- А на мои деньги спокойно ел, пил и одевался?
- Ага.
- Так в чем здесь логика?!
Друг расхохотался. Салазар всегда поражался его беспечности и легкости. Гриффиндор жил так, словно ему не приходится касаться земли, словно все проблемы уже заранее решены, а плохого конца вообще не существует. Вот и теперь он преспокойно глядел на пыхтящего возмущенного друга. Однако возмущался Слизерин лишь из гордости, потому что денег у него было в три раза больше, а нужд примерно столько же, поэтому все эти шутки про долги были просто шутками.
Так что после торжества Сэл вернулся в пустой дом, зная, что теперь он будет пустым всегда. Вторая кровать здесь больше ни к чему...а впрочем, ее можно придвинуть к первой, и тогда будет двухместная. И больше не будет сумасшедшего комка энергии, который бы будил его по утрам. Больше не будет потасовок на полу кухни. В пустом темном доме остались живыми только его тупые птицы. В ту ночь по приходу домой ему на миг захотелось свернуть им всем шеи.
Но он просто пошел в трактир и нашел себе пару на ночь. Это был уже другой трактир, потому что без Коринн трактир ее отца трещал по швам. Жаль, ведь до другого трактира идти было гораздо дольше. Но зато там женщин было больше, и они были чище.
Спустя три месяца после ухода Коринн Салазар не мог не признать, что ему не хватало ее. Конечно, его выбор проводить ночи только с ней в свое время лишил его разнообразия. Однако количество, как оказалось, действительно не всегда означает качество, потому что мало кто из новых женщин умел целоваться так, как Коринн. Вдобавок, мало кто из них был достойным собеседником. И уж точно он бы не смог среди них найти кого-то настолько же сильно похожего на него, как была похожа Коринн. Ему частенько не хватало ее присутствия – молчаливого и уверенного, полного наглого цинизма и понимающей иронии. Коринн всегда пахла вином, какой-то мужской простотой и все равно женской тайной одновременно. Нельзя было не согласиться, что ее трудно заменить.