- Наша королева жива!
И все жители маленького лагеря обернулись к ним. Здесь были не только друиды, здесь были и пара человек явно не связанных с этим народом. Среди них Кандида узнала женщину, которой дала приют в Ифтире в свой первый приезд в Камелот, и с ней мальчика, прозванного всеми его няньками Бо – малышу было на вид уже почти три года. Увидев их, королева ощутила, как пересохло в горле, и поняла, что не может говорить. Среди друидов были и те, кого она знала – старейшины из той общины, которая ее взрастила. Они вышли к ней впереди хлопающей и кланяющейся маленькой толпы с радостными улыбками на старых лицах.
Они что-то говорили, но она их не слышала. Она стояла и боялась открыть рот, потому что знала, что заплачет, а этого она не позволяла себе уже лет сто. Слезы ее остались в детстве. Слез не терпел ее отец, и она тоже выучилась презирать их, как слабость. Поэтому сейчас она просто стояла перед этими несчастными людьми, что-то ликующе объявлявшими, растерянно переводя взгляд с одного на другого, и очень хотела сказать им что-нибудь, не заплакав.
Простите меня.
Пожалуйста, простите.
Она закрыла губы кулаком, кивнула всем на приветствия и позволила усадить себя к костру. С ней разделили пищу, и она не посмела отказаться, хотя кусок в горло не лез. Когда наконец королева почувствовала, что голос не сорвется, если она заговорит, она начала:
- Я не знаю, как приносить вам извинения. Я сожалею, что ничего не смогла сделать. Я должна была...
- Не надо, Ваше Величество, – спокойно прервал ее старик Фенир, что был одним из ее учителей. – Мы всегда знали, что так случится. Ни вы, ни мы, ни кто-то еще не мог ничего с этим поделать.
- Вы знали, что это случится, – уточнила Кандида, сузив глаза. – То есть вы знали, когда и кто нападет, и ничего не сказали?
- Конечно, нет. Мы не знали ничего конкретного, но знали, что этот час придет. Ифтир должен был пасть, чтобы расцвел Альбион. Я вижу, вы сделали, как мы вас просили. Вы здесь, и вы исполняете свою судьбу. Вы сделали все правильно.
- Разве?
- Конечно. Вы ничем не могли предотвратить нашествие данов, но вы можете влиять на становление великого Альбиона. Ваше Величество, то, что мы здесь, и король разрешил нам жить на его земле – уже огромная ступень. Альбион почти создан, и очень скоро грядет его мир с магией.
- Если никто этому не помешает, – Когтевран помолчала, подбирая слова. – Старец Фенир, скажите...вам известно о Мордреде?
Друиды рядом с ней насторожились. Старейшина нахмурился.
- Известно, – резюмировала королева. – Что вы знаете о нем и о его судьбе?
- Мордред уже здесь? – с тревогой спросил старик. Женщина кивнула. Фенир глубоко задумался, наморщив лоб. Остальные, кто слушал, тоже помрачнели. – Этот мальчик – один из нас. Но в его сердце живет тьма, которая...
- То есть ему все-таки суждено убить Артура?
- Вам сколько лет, миледи?
Кандида удивленно посмотрела на своего учителя.
- Уже почти тридцать, а что?..
- Почти тридцать, – сурово повторил друид, – а нетерпеливы, как будто вам все еще семь. Знания не терпят суеты.
- А если от них зависит чья-то жизнь? – проворчала королева, чувствуя себя действительно той девчонкой-всезнайкой, которую постоянно наставляли друидские старцы.
- В таком случае – тем более, – невозмутимо ответил Фенир. – Мордред похож на Ифтир. Этот мальчик родился на сплетении судеб, и они в конце концов приведут его на тропу убийцы короля. Но это не значит, что он сам виноват в этой судьбе.
- Хотите сказать... – нахмурилась Кандида, – Мордред сейчас искренне предан королю? И должно что-то случиться, чтобы это изменилось?
- Это то, как мы понимаем ткань мироздания, – степенно ответил друид. – Это то, насколько она нам открыта. Это то, во что верили драконы. Один человек не может изменить все вековые пророчества.
====== Глава 76. Рано или поздно зелень становится ядом. ======
Сесилия оказалась не последней, кому понадобилась помощь Салазара. За декабрь и январь он так часто бывал в лесу, что даже терпеливая Пенелопа в конце концов намекнула ему, что ей уже тяжело следить за его перепелками с таким постоянством. Тогда Слизерин словно опомнился, выругав себя всем, что вспомнилось – ведь живот подруги уже был огромным, даже для восьмого месяца. Все еще предпочитая не спрашивать о подобных вещах, он как мог извинился и стал звать к своим птицам одну из соседок, с которой частенько спал и у которой хватало мозгов, чтобы запомнить, как ухаживать за перепелами. Конечно, ей приходилось платить, но деньги не были его проблемой. Зато теперь он не мог прятать политических преступников у себя дома, так что нашел в лесу пещеру в глухом месте, наложил на нее все знакомые ему заклятья защиты и теперь сюда приводил перевести дух всех, кому это было нужно.
А нужно было многим. Число беженцев увеличивалось вместе с тем, как ускорялось заключение мирных договоров между королевствами. Большинство бежало с юга на восток, стараясь укрыться в глухих местечках Норфолка вроде Хелвы. Не обо всех узнавал камелотский патруль, но, тем не менее, Кандида каждый раз запоминала маршруты патрулей (а память у нее была великолепная) и передавала Слизерину через Годрика. Бывали случаи, когда патруль все же подходил очень близко – тогда рядом обязательно оказывались знакомые следы копытц дикого кабана, и Гриффиндор или Мордред, заметив их, тут же старались увести товарищей в противоположную сторону. А когда в отряде не было друзей, Слизерин придумывал другие фокусы, иногда позволяя себе повеселиться – развязать ремень на штанах какого-нибудь рыцаря, послать птичку капнуть прямо на голову другому или заставить третьего подскользнуться на лисьем помете. Это была своеобразная маленькая плата за те изможденные лица с застывшим в глазах страхом, которые он находил в оврагах и за буреломами. Сэл маскировал магией их следы, ходил к Гаюсу за травами и лекцией о первой помощи раненым, если его найденышам нужна была помощь врача. Иногда это были дети, иногда беременные женщины, иногда мужчины с бОльшим количеством морщин, чем прожитых ими лет. Он помогал им найти дорогу в лесах, приносил купленные в городе якобы для охоты карты, еду, приготовленную неутомимой Пенелопой. И впервые за последние два с гаком года чувствовал себя на своем месте. Он ощущал, что делает что-то правильное, а не просто плывет куда-то, куда его тащит лучший друг. Тогда, в далекой Мерсии, потеряв дом, семью и имя, он не знал, что делать со своей жизнью, кто он теперь и как должен жить. А сейчас знал – вот оно, вот его путь.
- Как его зовут? – спросил однажды Гриффиндор, развалясь на скамейке в его доме.
- Лукан, – ответил Салазар, делая изящные пасы руками над столом. Овощи сами собой нарезались, разогревались и укладывались нужным образом. – Я его нашел позавчера. Он славный малый.
- Ты же сказал, ему сорок лет? – прищурившись, друг попробовал стащить магией поджаренную картошку из-под руки повара, но тот магией же остановил овощ и вернул на место, даже не глядя.
- Ну да, – пожал плечами Сэл. – А мне двадцать семь. Мы отлично поладили. У него столько баек про старые времена... И ругается он похлеще нашего Мерлина.
- Уже хочу посмотреть на этот фрукт, – искренне удивился рыцарь, потому что Мерлин ругался так, что это было искусством. А потом Годрик вдруг посерьезнел и нахмурился. – Слушай, где ты сказал, ты его нашел?
- У старицы. С западной стороны города.
- Тогда я знаю этого человека... Он убил двоих рыцарей в недавней стычке и сумел уйти.
- Он защищался, – ответил Салазар, открыв мановением руки дверцу и позвав из-за нее банку. – Обычное дело.
- Не скажи, – протянул Годрик. – Насколько я слышал, он напал на отряд рыцарей, встречавших партию купцов из Мерсии.
- Ага, попробуй узнать правду у победителей, – фыркнул друг. – Мне Лукан сказал, что это они его увидели первыми и напали.
- Значит, у нас что, две стороны, которые говорят разное?
- Ну, думай, как хочешь, я-то верю Лукану.