- Я вас догоню, – сказал Годрик, – у меня этот гад меч выбил, кажется, куда-то в чащу улетел. Пойду поищу и догоню.
- Давай, только недолго, – ухмыльнулся Борс, счастливый одной только радостью отомстить за убитых в прошлой стычке товарищей. – А то вся слава нам достанется, делиться не станем.
- Мне моей хватит и без этого, – хмыкнул в ответ Годрик и поспешил вниз с холма в темноту чащи.
Позади удалялись шаги рыцарей, отряд уходил, а маг очень быстро почти напоролся на широкими шагами идущего ему навстречу друга. Слизерин выглядел, как восставший из гроба мстительный призрак: бледный, часто дышащий, с яростно сверкающими узкими глазами и колыхающимися у лица белесыми волосами. Как и всегда в те редкие моменты, когда выходил из себя, он выглядел, как бешеный хищник.
- Что ты сделал?! – зарычал он, с такой силой оттолкнув Годрика двумя руками, что тот отлетел и рухнул на прошлогоднюю листву. – Они его схватили! Ты меня остановил!
Рыцарь как можно быстрее поднялся и ринулся вслед за слишком ловко поднимающимся по склону другом. Догнал и схватил сзади за руки, пригвоздив своим весом к месту.
- Я остановил, потому что ты несся прямо к своей смерти! – рявкнул он на ухо бесившемуся Слизерину. – Ты же собирался магией вырвать этого Лукана из рук рыцарей! Тебя бы вместе с ним повязали!
- Нет, они бы полегли от моей магии, и я бы не дал им забрать Лукана! – рыкнул Сэл, пытаясь вырваться, но друг висел на нем, медвежьими объятьями удерживая на месте. Только Годрик не предвидел, что Салазар может вдруг пойти назад и с силой вдарить его в дерево. Охнув, Гриффиндор не успел остановить удар друга, пришедшийся ему в челюсть. – Очнись, идиот! – заорал тот ему в ухо. – Ты сейчас позволил увести на казнь нашего собрата!
- Я... – кашлянув, Годрик перевел дыхание и упрямо вперился взглядом во взбешенного Слизерина. – Я позволил увести убийцу, который собирался напасть на нас, Сэл! Тебя не было здесь, я был! Я видел, как он собирался напасть. Что он делал на южной дороге? Он должен был быть на западе! Зачем бы он сюда приперся, если бы не был круглым подонком?
- Я не знаю, может, вы прошлись патрулем по западным лесам, вот он и вынужден был идти на юг... – Салазар выругался себе под нос и снова зашагал вверх по склону. На этот раз Годрик среагировал правильно: он рванул следом, подсек ногу другу и встал коленом ему на спину, руками прижав его плечи к лесному перегною.
- Слушай меня, революционер проклятый, – выдохнул он поверх болезненного ворчания друга. – И слушай внимательно. Не хочешь верить рыцарям – хорошо. Но ты же веришь мне? Так вот, клянусь тебе родительским домом, твоими перепелками и моими будущими детьми: я собственными глазами видел, как этот колдун крался к нашему отряду, собираясь напасть. Мы напали лишь в ответ. Тоже собственными глазами я видел планы и маршруты патрулей, их же тебе передала Кандида. Сегодня в западные районы не должно было уйти ни одного кордона. Ни одного, хорошо расслышал?
Слизерин не отвечал. Он ворчал от боли в спине и плечах, он тяжело дышал в землю и упрямо молчал. Годрик ждал, не ослабляя хватку и молясь о благоразумии друга. Молясь, чтобы оно победило его эмоции. Чтобы друг поверил ему, а не какому-то здорово ругающемуся убийце просто потому, что тот маг. Потому что если нет, то он не будет знать, что делать.
- Я понял, – наконец глухо ответил Сэл.
- Не слышу.
- Понял! Слезь с меня, чертов медведь!
Гриффиндор отнял руки, убрал колено, поднялся и подал ладонь другу. Слизерин все еще тяжело дышал и все еще злился, но крепко схватился за его предплечье и позволил помочь встать. Годрик магией позвал меч и, словив его на лету, сунул в ножны. Наверх к дороге они пошли молча.
Слизерин считал, что ему нечего делать на казни. Зачем ему смотреть на смерть человека, которого он не смог спасти?
Но в итоге просто не смог удержать себя дома.
Он напрочь забыл о перепелках, налил себе полный кубок вина и сел, уставившись на него и сжав руками голову. Стук молотков, сооружавших на площади эшафот, казалось, отскакивал от стен и звучал колокольным звоном в голове. Этот стук, надоедливый и страшный, ненавистный и вездесущий, звучал все громче и громче, не оставлял его в покое, гремел, наверное, прямо над ним, как будто еще нужны были напоминания о том, что он сделал. Он не спас человека, к которому проникся симпатией и уважением за несколько дней знакомства. Он обещал ему, что выведет его из Камелота живым, он дал ему слово, он поклялся, и он не вывел! Он оплошал, он провалился, он не успел... Если бы он пораньше пошел в лес вчера, если бы он быстрее сообразил, куда мог пойти Лукан, когда того не оказалось на его стоянке, если бы он не дал Годрику остановить себя... Не сдержанное слово горело, словно выжженное на теле клеймо. Стыд, вина и презрение к себе сжигали заживо. Он бросался ходить по комнатам, как загнанный зверь, не находящий выхода из клетки.
Он так и не прикоснулся к вину. Он вцепился побелевшими пальцами в столешницу, когда стук молотков прекратился. А потом просто сорвался с места и, даже не запирая дверь, вылетел на улицу, в один вдох, наверное, оказавшись на площади. Лукана уже ставили на скамейку, и Слизерин порадовался, что тот не смотрел на толпу, потому что взгляда преданного им друга он бы не выдержал. Лукан смотрел только вверх, на балкон, где в суровом спокойствии стояла королевская чета. Король закончил пересказывать преступления, за которые был вынесен смертный приговор. На лице преступника застыла мрачная решимость. Веревочная петля легла ему под подбородок. Салазар не заметил, как невольно вдохнул. Король махнул рукой. Палач выбил скамейку из-под ног смертника.
Женщины в толпе отвернулись, многие мужчины хмуро закивали, словно видели что-то, достойное одобрения. Сэл не видел ничего, кроме лица Лукана, он неотрывно смотрел, как искажаются смертью его черты. Он не упустил ни единого мгновения, в которое жизнь покидала тело уважаемого им человека. Сам бледный, как смерть, он остался смотреть, как палач вынимает тело из петли и куда-то относит.
В горле стояла пустыня.
Слизерин резко вздернул голову, чтобы увидеть, как король и королева разговаривают между собой. И замершее от потери сердце снова забилось с удесятеренной силой от ярости. В ушах зашумело, магия забилась в ладонях так сильно, что ему показалось, что его трясет. Но он глаз не спускал с этих паршивых убийц, спокойно разговаривавших на балконе, а потом ушедших в замок. Ярость и боль требовали выхода.
И нашли во всплывшем в лихорадочно мечущейся памяти неважном вчерашнем разговоре.
Гвен сидела в библиотеке, наслаждаясь в свободную минуту интересной книгой. В какой-то момент сюжет так ее захватил, что она встала и принялась наворачивать круги, один раз чуть не сбив с ног Джеффри. Библиотекарь со смехом извинился и сообщил, что король просил ее дождаться его здесь и не убирать никуда бумаги, которыми она занималась. Когда же она кивнула, старик взял какие-то книги и ушел из библиотеки, а королева продолжила читать на ходу.