Именно поэтому она не заметила появление второго старика.
- Простите, – громко повторил гость, и Гвен наконец подняла голову.
- Ах, прошу прощения, я зачиталась, – улыбнулась она, с сожалением откладывая книгу. – Что вы хотели?
Старик поклонился как-то слишком низко, а когда поднялся, на его лице была широкая улыбка, больше похожая на ухмылку. Это был высокий худощавый старец с залысиной, раскосыми зелеными глазами и длинной серебристой бородой, делавшей его скуластое узкое лицо каким-то строгим. Вероятно, для своих внуков этот дед был большим авторитетом. Гвиневра не знала его, но неудивительно, знать всех подданных Камелота в лицо не получится.
- Ваше Величество, – вкрадчиво произнес гость, – я пришел засвидетельствовать вам свое почтение. Позволю себе заметить, что сегодня вы бесподобно выглядите.
- Благодарю, – улыбчиво кивнула Гвен, сложив руки на юбке. – Однако что вас ко мне привело?
- А почему меня не могло привести сюда восхищение вами, моя королева? – еще шире улыбнулся старик.
Гвиневра нахмурилась, ее улыбка дрогнула. Что-то в тоне гостя мешало воспринимать это как добродушные стариковские комплименты. И исключительным правом обращаться к ней “моя королева” обладал лишь Гвейн, так что в устах допотопного старикана эти слова звучали как-то...неприлично.
- Я вас не понимаю, объяснитесь, – строже заявила женщина. Гость не переставал улыбаться.
- О, вы недооцениваете свою красоту, – так же вкрадчиво продолжал он, делая шаг к ней. – Она способна привлекать сюда не только такую рухлядь, как я. Как еще все рыцари не бьются друг с другом за ваше расположение – не понимаю. И как король вас не держит взаперти, ведь ваша красота опасна. А мы ведь не хотим, чтобы из-за вас пострадали невинные люди?
- Прекратите, – холодно отрезала королева. – Вы не в себе. Уходите, или я позову стражу.
В коридоре зазвучали приближающиеся шаги, но сумасшедший старик навис над ней, и его зеленые глаза как-то слишком недобро сузились. Гвен отступила, глядя на него исподлобья, но старик снова сделал шаг вперед. Шаги стали совсем близкими, и когда ей показалось, что кто-то зашел в библиотеку, сумасшедший, словно змея, дернулся в ее сторону. Его узкое лицо на секунду оказалось у самого ее лица, сухая щека коснулась ее носа, но в ту же секунду Гвен вскинула руку и залепила мерзкому наглецу звонкую пощечину. Она даже, судя по всему, перестаралась, потому что старик отлетел на шаг и согнулся. Гвиневра вспыхнула от гнева, потом развернулась...и смешалась, потому что на пороге стояли Артур и Годрик.
- Я... – заговорила она, хотя даже не знала, что хочет сказать, но муж поднял руку, останавливая ее.
- Я все видел, – лицо его было стянуто в каменную маску, а от голоса веяло ледяным холодом, когда он обратился к своему рыцарю: – Сэр Годрик, проводите сейчас же этого человека в темницы. Ночь в колодках в одной из нижних камер явно прочистит ему голову.
Почему-то бледный Гриффиндор, не сводивший странного взгляда со старика, немедленно кивнул.
- Да, сир.
Он подошел к криво улыбавшемуся старикану, завел ему за спину руки и, подтолкнув к двери, угрюмый, необычно мрачный, вывел его из библиотеки. Супруги молча слушали их удаляющиеся шаги. Потом Артур подошел к жене и взял ее руки в свои.
- Ты в порядке?
- Да, – немного растерянно ответила королева. Потом выдохнула и обняла напряженные плечи мужа. – Отмени наказание.
- Что? – недоуменно нахмурился король.
- Он был не в себе, – тихо пояснила Гвен. – Он просто сумасшедший старик. Его наверняка ищут волнующиеся внуки. А ночь в колодках в морозной камере он не выдержит.
- А домогаться до королевы – это он выдержал?
- Он больной. И он ничего не успел сделать, ты же видел. Он после такой ночи сляжет с лихорадкой или вообще не вылезет из колодок. Ему же лет восемьдесят, он не разогнется.
- Значит, нужно было думать, прежде чем лезть к тебе, – холодно отрезал мужчина.
- Артур, – Гвиневра коснулась ладошкой его щеки и заставила смотреть себе в глаза. – Ты собираешься ревновать к древнему старикашке с залысиной?
Король мрачно молчал. Потом вздохнул, снова став собой.
- Значит, когда я стану старикашкой, ты меня разлюбишь? – хмыкнул он, зарывшись лицом в ее волосы. – Хорошо, буду жить и ждать, когда же ты оставишь меня и влюбишься в кого-нибудь получше.
Гвиневра не смогла сдержаться и весело засмеялась, поглаживая широкие плечи и чуть ероша светлые волосы.
- Просто не понимаю, как я раньше считала тебя самоуверенным, – со смехом простонала она. – Ты же просто сплошной комок неуверенности в себе!
- Скажи это Мерлину, – вредным голосом проворчал Артур.
- Мерлин знает. Помнишь, как он привел тебя к Экскалибуру?
Стражник передал приказ об изменении наказания, и как только старик отсидел три часа в небольшой, в меру холодной камере на соломе, Годрик почти схватил его за шкирку и потащил окольными путями в темный закоулок. Там этот старик превратился в Салазара Слизерина, и друг, ни слова не говоря, потащил его к нему домой. Слизерин не сопротивлялся, и вообще на его лице было какое-то удовлетворенное выражение, дополнявшееся довольной кривой усмешкой, которое еще больше выводило рыцаря из себя. Он едва дотерпел до дома, втолкнул друга внутрь, махнул рукой, разом захлопнув ставни на окнах, заперев дверь и закрыв все звуки от улицы, и тут же налетел на хозяина дома, вдарив его спиной в стену.
- Зачем ты это сделал?! – взорвался Гриффиндор, локтем нажимая на плечи Слизерина так сильно, словно желая вдавить в эту несчастную стену. – Зачем, черт тебя дери?!
Салазар был спокоен, как удав. Он смотрел на взбешенного друга так, словно тот был смешной игрушкой. Узкие губы все еще кривила не желавшая сходить довольная улыбка.
- Просто так, – равнодушно ответил он.
- Ты же знал, что она не купится!
- Знал.
- Тогда зачем?!
- Чтобы позлить их, – улыбка Слизерина стала еще шире, словно он вкушал победу. – Позлить его.
Годрик ошарашенно отступил, опуская руки. В голове звенело от диссонанса. Перед ним был человек, использовавший магию, чтобы пробраться во дворец и домогаться до королевы на глазах короля, просто чтобы позлить их. Человек, поступивший гнусно, подло и мерзко. Но в то же время это был его лучший друг, его брат, за которого он сто раз готов был продать свою жизнь. Друг, в котором он ни секунды не сомневался до сих пор. Друг, которого считал своей частью, который был надежен, как скала, который был верен. Друг, ради которого он был готов отказаться от жизни в Камелоте, потому Салазар Слизерин был слишком важен для него. Это был тот мальчишка, дурачества с которым в лесу были для него глотком свежего воздуха между чарами отца. Человек, которого, как ему казалось, он знал лучше, чем самого себя.
Он чувствовал себя так, словно приподнял пеструю ткань со знакомого с детства забора, и вдруг обнаружил, что там было змеиное гнездо.
- Тебе это доставляет удовольствие? – в шоке спросил Годрик.
- А тебе нет? – пожал плечами Сэл. – Как люди забавно злятся? Особенно сын Утера.
Гриффиндор не сдержался и зарядил кулаком в стену рядом с ним. Слизерин равнодушно проследил за этим, не сделав ни единого движения.
- Артур! Не! Утер!!! – рявкнул рыцарь. – До тебя это до сих пор не дошло?! Я думал, ты изменил свое мнение после того, как он не казнил тебя! Когда твоя мамаша требовала, чтобы тебя сожгли.
Глаза бледного Слизерина сверкнули от злости, но Годрику сейчас было плевать, что он лезет на больную тему. Что угодно, чтобы выбить из этой ледяной скалы всю глупость и заставить вернуть ему его друга, его нормального, умного и благородного друга.
- А как же! – уже громче саркастично хохотнул Салазар. – Да, он другой, ну и что? Он не такой ненормальный, как Утер, и он не лицемер, а действительно верит, что делает что-то хорошее, но что это меняет? Скольких его папаша зарубил и выжег? Десятками, сотнями! И никакого возмездия! Ты знаешь, что у Лукана были дети и жена? И их всех убили в Великую Чистку. А они даже не все были магами! Их просто убили, потому что они были его родней, а значит, были под подозрением.